— Да достали вы его все просто, вот и не отвечает его телефон! — взорвалась Люська. — Дайте же человеку отдохнуть! Не до ваших грязных разборок ему сейчас, ему просто плохо… А вы ведете себя, как шакалы…
— Я попросил бы вас выбирать выражения! — возмутился журналист.
— Выбирать выражения?! Да вы же просто-напросто стервятники — все, кто пишет о «предательстве» Димы Ангела, — с ненавистью глядя ему в лицо, отчетливо произнесла она. — Вы не имеете никакого отношения к журналистике, поэтому я и разговариваю с вами на более понятном для вашего интеллекта языке. Ну так вот… — она набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула:
— ИДИТЕ ВЫ НА ХРЕН! Вы все и мизинца его не стоите. Вы просто паршивые сплетники, злобные закомплексованные неудачники, своими гнусностями и гадостями портящие жизнь нормальным людям — тем, которые, в отличие от вас, реально чего-то добились… А вы только и умеете — нет, даже не сплетничать — врать, высасывать факты из пальца по принципу игры в «глухой телефон» и затем преподносить их в ваших поганых желтых газетенках как «достоверную информацию»…
Выждав пару секунд, не найдутся ли у собеседников возражения, Люська продолжила более спокойным голосом, хотя ее все еще реально трясло от ненависти:
— После ваших статеек мне реально стыдно за то, что я тоже называюсь журналистом… Вы опорочили это слово, сделали его синонимом лжи и корысти. Я вас даже не презираю, да и как можно презирать червяков, клопов или тараканов? Меня от вас просто тошнит.
Люська перевела дух для последнего, финального рывка и очаровательно улыбнулась.
— Искренне желаю, чтобы вас всех уволили. Чтобы выгнали с работы пинком под зад. Спасибо за внимание, дамы и господа, я все сказала…
Послав напоследок еще одну сияющую улыбку аудитории, она поднялась с кресла и вышла.
Люськина куртка осталась в маленькой гримерной. Нужно было забрать ее и отправляться домой. Эта программа отняла у Люськи гораздо больше моральных и физических сил, чем она себе представляла. К горлу то и дело подкатывала привычная уже тошнота, голова кружилась. Люська на секундочку прислонилась к стене, ища хоть какой-то опоры. В ушах зазвенело, и она обессиленно сползла по стеночке на пол.
Очнулась она на какой-то кушетке, с подложенной под голову мягкой подушкой. Не открывая глаз, Люська пыталась сообразить, что с ней произошло, но в этот момент ей в губы ткнулось что-то холодное, и мужской голос произнес:
— Выпейте.
Она послушно глотнула из стакана. Оказалось, это вода.
