Головорезы Дока - Сонни, Эрл, Конрой и Эйб - ворвались в комнату, повалили Мерфи на землю. Он даже не пытался отбиваться от ударов, которые обрушивались на него. Он принял их так, словно они были его по праву. Он лежал на полу, всхлипывая и дрожа, свернувшись калачиком в позе эмбриона. Громилам пришлось вытаскивать его за дверь, и к тому времени никто уже не произносил ни слова. Надо было видеть их самодовольные глаза, как толстобрюхие крысы, которые нашли еще одну крошку, которой хватит на целый день.
Вот к чему все свелось.
Микроб забрал хороших людей, и многие из них теперь бродили вокруг убежища в поисках пищи. Остатки человечества, люди в этой комнате — извивающиеся черви, копошащиеся в вонючем комке земли.
Меня от них тошнило.
И самое печальное, что я был одним из них.
6
Подношения Дока — отборные куски сочного розового мяса для червивых - должны были быть отправлены на следующую ночь. Они были отделены от основной массы... изолированы, как это называл Док. Почему? Я не знаю. Представляли ли они для нас угрозу? Представляли ли мы для них угрозу? Или Док просто боялся, что если мы посмотрим на них и увидим в их глазах эту бездонную боль и отчаяние, то снова начнем вести себя как люди? Что мы начнём чувствовать навязчивые, мешающие вещи, такие как жалость и раскаяние, и помнить, что культура, истинная культура, была построена на морали, этике и сострадании?
Чтобы цивилизация могла существовать, люди должны вести себя цивилизованно.
К этому моменту Док был уже не кем иным, как студентом, изучающим человеческую психологию. Он, вероятно, беспокоился, что вся ткань его маленького бесправного сообщества может начать распутываться нить за нитью, как только мы перестанем беспокоиться о своей собственной шкуре и поймем, что именно мы делаем с этими бедными людьми.
Я переговорил с ним. Утверждал, что если мы обрекаем этих людей на ужасную смерть, то самое меньшее, что мы можем сделать, это позволить им оставаться людьми.
- Томми, Томми, Томми, - сказал он, словно обращаясь к особо глупому ребенку. “Ты хоть представляешь, какие неприятности это может вызвать?”
- Нет, но я знал, что ты так скажешь.
Он тонко улыбнулся: по-отцовски терпеливый, справедливый и любящий Бог.
- Томми, эти люди должны справиться с этим вместе. Я испытываю то же, что и ты к ним, но излишняя жалость в данный момент лишь усложнит ситуацию для них и для нас. Никто не заставлял их играть в лотерею. Они сделали это по собственной воле.
