>Черемисов (офицеру). Соедините меня с главнокомандующими фронтами.
>Офицер связи при Духонине. Так точно. Соединяю.
>Черемисов. У аппарата главкосев Черемисов. Здравия желаю! Временного правительства не существует. Министр-председатель Керенский от власти устранился. Власть и в Петрограде находится всецело в руках Революционного комитета. Войска Петроградского гарнизона за ничтожным исключением оказались не на стороне Временного правительства. Некоторые министры арестованы. Гарнизоном заняты правительственные учреждения. Связь с Петроградом прервана.
>Духонин. Донское войсковое правительство приглашает Временное правительство прибыть в Новочеркасск, где возможна организация борьбы с большевиками и гарантируется личная безопасность. Готовы до одного положить свои головы за спасение родины.
>Черемисов (продолжает). Донские полки не исполнили отданного им приказания выступить на защиту Временного правительства и остались в Петрограде в своих казармах. Броневики перешли на сторону войск Революционного комитета. Указаний, соответствующих обстановке, ни я, ни вы не можем получить из Ставки: судя по её последним телеграммам, она не ориентирована в положении дел. Сейчас я буду говорить с Духониным и ориентирую его в положении дел.
>Офицер связи при Духонине. Принимаю. Телеграмма. Резолюция собрания полкового, ротных комитетов и офицерского состава Первого революционного ударного полка. Выступление большевиков считаем авантюрой кучки безответственных элементов. Это выступление не принесёт желанного демократического мира, ибо, кроме позорного, тяжкого и унизительного сепаратного мира, большевизм другого дать не может. Революционный ударный полк считает своим священным долгом открыто заявить стране и вождю российской демократии Керенскому, что выступит по первому требованию на защиту Временного правительства для беспощадной борьбы с предателями свободы и нашей горячо любимой родины.
>Духонин. Резолюция наштаверха: можно иметь в виду для посылки для подавления большевиков. Генерал-лейтенант Духонин.
Генералы и их штабы исчезают во тьме.
Тот же хорошо нам знакомый вагон. Косой свет как от театральных прожекторов сверху и снизу. В пересечении лучей стоит большеголовый человек в сильно приталенном френче без погон, в галифе и в сапогах с гетрами; сапоги на заметном каблуке. Тяжеловатый нос, мешки под глазами, стрижка бобриком. Конечно это Александр Фёдорович Керенский. Он стоит, закрыв глаза и слегка расставив руки — то ли загорает, то ли медитирует. Некоторое время — молча. Потом начинает издавать странные звуки, активно артикулируя.
