— Я уже хорошо себя чувствую, — убедительно закивала Лили. — И достаточно отдохнула…
Ее выздоровление, надо отметить, было таким же внезапным и необъяснимым, как и болезнь. Вернувшись в бакалейную лавку после вылазки в «Рай коллекционера», Сэм обнаружил сестру сидящей на краю кровати: она собиралась проглотить стопку блинчиков с сахаром и запить их большим стаканом яблочного сока. Ночью высокая температура уже не возвращалась, и сегодня Лили очень неплохо держалась и, несмотря на бледность, изо всех сил старалась выглядеть совершенно здоровой.
— Ну и хорошо! — с облегчением произнес Джеймс Адам. — Билеты у вас? И листок с маршрутом? Поезд отправляется через пятнадцать минут!
Сэмюел кивнул и помахал бумажками.
— Не знаю, как вас отблагодарить, мистер и миссис Фолкнер. И за деньги, и за прием…
— А мне всё-таки кажется, что вам следовало подождать денек-другой, — вздохнула Кетти. — Если у девочки в дороге опять подскочит температура, что будете делать?
— Родители уже четыре дня нас не видели, — сказала Лили. — Они, наверное, от волнения с ума сходят.
И это было даже не совсем ложью…
— Родители… — недовольно проговорила прабабушка. — Хорошо же они о вас заботятся, эти ваши родители!
Тут подоспел Донован — как раз кстати, чтобы сменить тему:
— Мама, мама! Там новый «Пасифик-231»! Я еще никогда не видел такого огромного паровоза! А как дымит, ты не представляешь!
— Сэмюел и Лили уезжают, сынок, пора прощаться.
— Вы насовсем уезжаете? — спросил мальчик.
Лили наклонилась к нему и кивнула. Потом достала из кармана маленькую плюшевую зебру, которую подарила ей тетя Люси.
— Держи, Донован, это подарок. Его зовут Зеб, он помогает всем, кому грустно. Если когда-нибудь тебе будет плохо, прижми его к себе покрепче и подумай о нас — сразу станет веселее!
Она нежно поцеловала мальчика в обе щеки и выпрямилась, едва сдерживая слезы.
— Ну, идемте на платформу! — сказал Джеймс Адам. — Будет обидно опоздать на поезд…
Прощание продолжилось у вагона, где Кетти воспользовалась последними минутами, чтобы дать детям тысячу советов, а заодно — узелок с едой в дорогу, завернутый в клетчатую материю. В последний раз обняв своих родных, Лили и Сэм забрались в вагон номер семь и уселись на первую попавшуюся скамейку. Лили громко высморкалась в платок, чтобы скрыть слезы.
— По вагонам! — прокричал кондуктор, звеня в колокольчик. — По вагонам!
Локомотив дохнул паром, оглушительно застонали поршни и шатуны, и поезд тронулся. Постепенно он набирал скорость и скоро уже с ревом лился по городу подобно змейке расплавленного металла. Сэм и Лили молчали, глядя, как городские постройки исчезают вдали и на смену им приходит деревенский пейзаж.
