Влад заставил громко говорить о себе в 1456 году, когда в результате дерзкого переворота захватил власть в Валахии. Ему было тогда двадцать семь или двадцать восемь. К несчастью, очень скоро ему пришлось поумерить свой пыл — всё из-за того же злополучного географического положения. Влад заметил, что в бутерброде между турками и венграми Валахия играет роль лакомого куска копченой говядины, на которую все поглядывают с вожделением. Пришлось и ему тоже начать воевать, ведь он был не намерен отдаваться на съедение соседям с их бешеным аппетитом.
И началось… Чтобы стать совершенно несъедобным, Влад учредил в стране политику террора, беспощадно отправляя на казнь всех — мужчин, женщин, детей, — кто мог в той или иной степени (в большинстве случаев — крайне незначительной) представлять угрозу для государства. С тех пор хроники его эпохи полны кровавых подробностей о том, как господарь Валахии убивал родственников, монахов, советников, солдат, турок, венгров, жителей городов, жителей деревень…
И главное, методы у Влада были ужасно зверские. Воры у него варились в огромных котлах, мятежников жгли на кострах, заключенным скармливали раков, которым перед этим отдавали на съедение мозг родных и близких этих самых заключенных, ну и всё такое прочее…
Но его фирменным методом, если так можно выразиться, было сажание на кол. Собственно, из-за этого его и прозвали Цепеш, что в переводе с румынского означает «Колосажатель». Ничто не доставляло ему большей радости, чем строить заборы из острых кольев (говорят, он втыкал их в землю тысячами) и насаживать на них всех без разбору, независимо от возраста и пола. Даже если свидетельства о жестокости Дракулы были преувеличением, всё равно не оставалось сомнений в том, что тюремщик Аллану Фолкнеру достался на редкость кровожадный…
Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла Алисия. Она потрясающе выглядела: в платье для тенниса, успевшая загореть под июньским солнцем, с собранными в удобный хвост светлыми волосами. Но при этом — с нахмуренным лицом, словно что-то пошло не так, как ей хочется. Она мрачно посмотрела на Сэмюела и уселась на постель брата, притянув к себе колени и сердито уткнув в них подбородок. Сэмюел начал сбивчиво извиняться:
— Я… я тут… прости, пожалуйста… конечно, сначала надо было спросить твоего мнения. Когда я заходил на днях, я совсем не собирался тут устраиваться, честное слово. Просто у нас дома сейчас дела идут не очень, и…
