— Я могу идти? — спросил Зимин.
— Отправляйся. Да, кстати. Дневник — это хорошо, но не забывай о своих обязанностях. Мы здесь на службе и должны кислород отрабатывать не бумагомаранием, а качественным выполнением прямых обязанностей.
— Конечно. Я никогда не давал повода усомниться в моем старании.
— А будем плохо работать, нас отправят домой. Не хотелось бы, правда?
С этим трудно было не согласиться. Господин Горский был абсолютно прав. Зимин никогда не упускал случая заявить лишний раз, пусть и звучало это часто излишне патетически, что он любит свою работу. И всегда любил. Так сильно, что не очень хорошо помнил прежнюю жизнь на Земле. Наверное, там он тоже занимался какой-нибудь следственной работой, выявлял скрытых врагов Коллегии, впрочем, это не имело никакого значения, потому что Зимин твердо знал, — для того, чтобы остаться человеком, он должен честно отработать положенный срок на Луне.
Но работа на ум не шла. Зимину хотелось немедленно вернуться к своему дневнику. И он не смог противостоять искушению. Эта странная игра в слова завораживала его. Тут главное было в том, что это он сам должен был их придумывать и расставлять в том порядке, который он считал правильным. Иногда какое-то слово не желало вставать на предназначенное ему место. Приходилось находить ему замену.
Между страхом и любопытством
Потом, вечером, Горский еще раз перечитал дневник Зимина. Записи вызвали у него горькое разочарование — он не мог понять, как странные попытки описать самые поверхностные переживания помогут Зимину вычеркнуть ложные воспоминания и вернуться к базовой реальности. Нина уверяла, что ведение дневника — это единственный способ спасти Зимина от начавшейся уже деформации сознания. Почему? Не объяснила.
И вот первые страницы дневника заполнены, однако каких-либо положительных изменений в поведении друга обнаружить не удалось. Горский не находил себе места. Он не понимал, что ему следует делать дальше. И даже больше — не знал, как вообще относиться к этой странной истории. Начиналось все, как смешной фарс. Девушка проявила неподдельный интерес к Зимину. Любовь? Но это вряд ли. Довольно скоро стало понятно, что причины, заставившие Нину преследовать Зимина, таинственны и не поддаются логическому объяснению. Горский терялся в догадках. Он не привык к тому, что его используют. Оставалась надежда, что причина ее интереса тривиальна и смешна, вроде розыгрыша. Но ему хотелось убедиться в этом как можно скорее. Он проник в базу личных данных и внимательно изучил всю доступную информацию о Нине Вернон. И это окончательно расстроило его, потому что все, без исключения, документы, которые попались ему на глаза, оказались грубой подделкой. Горский не мог заставить себя поверить в явно сфабрикованную историю ее жизни. Ему захотелось узнать, как она сама объясняет свое внезапное появление на Луне.
