— Интересно, где вы работаете?
— О, я думаю, что вам лучше этого не знать. Зачем вы об этом спросили?
— Существует целый ряд профессий, с представителями которых я бы не смог подружиться, — признался Горский.
— Например?
— Скажем, с работниками из Комитета по контролю за эстетикой. Вряд ли мне под силу найти с ними общую тему для разговора.
— Я не из их числа.
— А если конкретнее.
— Моей работы в твоем списке нет. Давай займемся делом и поговорим о Зимине. Ничего, что я на «ты»?
Горскому ее предложение показалось разумным.
Они смотрели друг на друга и молчали. Горский, к своему удивлению, неожиданно понял, что любое слово, произнесенное им сейчас, обязательно должно иметь какое-то сверхважное значение, иначе просто не имеет смысла его произносить. Например, можно строить планы или начать оправдываться. Но кому нужны эти планы? Он понял, что Нина молчит по той же самой причине. Ничего хорошего это затянувшееся молчание не обещало. Только неприятности и страдания.
— Придется твой план эксперимента выбросить, — сказала Нина, и напряжение спало.
— Куда? — растерялся Горский.
— В помойное ведро.
— Как?
— Решительно, предварительно скатав в шарик.
— Нет, это понятно. А с Зиминым что делать?
Нина отвернулась. Горский понял, что ждать подсказки не следует, Нина сама не знает.
— Ваша попытка сделать из Зимина сторонника новой науки, фанатика бессмертия и тюремщика — это что-то с чем-то. О чем вы думали, когда затевали свою авантюру?
— Рассчитывали, что проблем не будет. В этом была своя логика. Выбрали неподходящий для Зимина образ мыслей. Он чрезмерно любит свободу, в хорошем смысле этого слова. Чем абсурднее фантазии, тем скорее у него должен был заработать мозг. Жалко, что не получилось.
— И почему не получилось?
— Не знаю.
— Придется добавить абсурда в голову Зимина.
— Не понимаю, зачем это нужно?
— Зимину поможет только крепкая встряска.
Почему не попробовать? Ничего другого в голову все равно не приходило. Эта женщина была настойчива, и Горский уступил, тем более, что подправить ложную память по подобному сценарию проще простого. Плевое дело. Не понравилось Горскому другое: непонятно было, откуда вообще Нина узнала про эксперимент. Они не делали из него тайны, однако и не болтали попусту. Дело в том, что людей, которых всерьез интересуют подобные исследования, очень мало. И вот появилась Нина. Она не только знала о странном проведении Зимина, но и была знакома с деталями эксперимента. Горский подумал, что ее мог послать Наукоподобнов, черный программист, считавший, что ложную память необходимо использовать исключительно для того, чтобы внушать пациентам ужас и адские приключения. Только так, по его мнению, человечество сможет научиться противостоять настоящим катастрофам. Нау никогда не интересовала наука.
