— Мне бы пройти, — попросил Зимин.
— Пропущу, если документ есть.
— Бумага, что ли? — растерялся Зимин.
— Ты не умничай, вставь жетон в щель. У тебя жетон есть, мил человек?
Это было по-нашему, по-человечески. Зимин пришел в себя, сосредоточился, приготовился к возвращению в мир, где ему вновь понадобится умение быстро соображать и подчиняться правилам.
Он вставил жетон в щель и, к его радости, на турникете загорелась зеленая лампочка.
— Вот видишь, — сказал старикан почти ласково, — не так уж у нас и страшно, как некоторые рассказывают.
Перебравшись через турникет, Зимин остановился, ему захотелось поговорить со сторожем. Задать пару вопросов. Какой-то он был странный — этот старикан. Зимин не сразу понял, что его заинтересовало, а потом сообразил.
— А что же ты сидишь без маски? — спросил он. — Как это ты решился показать свое лицо?
Сторож оторвался от разгадывания кроссворда и с любопытством посмотрел на Зимина. Его взгляд был ясным и добрым, пожалуй, только слегка удивленным. Словно он неожиданно увидел перед собой живого человека, что на его посту не часто случается. Наверное, это был первый случай, когда пересекающий турникет обратил на сторожа внимание и задал вопрос, совсем не связанный с режимом пересечения разделяющей полосы, а касающийся именно его — живого сторожа.
— А тебе какое дело?
— Так ведь непонятно. Меня всегда интересовали люди, которые поступают по-своему, нарушая сложившиеся традиции.
— Самовольники, что ли?
— Можно и так сказать.
— Тогда проходи мимо, я не из таких.
— А почему вы без маски?
— Не потому, что я какой-то там самовольник. Просто мне глубоко плевать, видит ли кто-нибудь мое лицо или нет. Давно здесь сижу. В первое время, не буду скрывать, я считал, что моя работа прибавит мне людского уважения. Должность у меня важная, от таких, как я, многое зависит. Может быть, с помощью моего турникета поддерживается социальная стабильность всего общества. Вот я и решил: пусть, думаю, запомнят люди мое лицо, пусть оценят по достоинству мой труд. Это только потом я понял, что до меня никому нет дела. А мне, получается, до них. В маске я или без маски, никто этого не замечает, потому что люди, пересекающие турникет, не смотрят на меня. Они даже не узнают меня, если встретят, скажем, в баре. Им не придет в голову, что я тот самый старикан, что сидит на проходной. Ставлю десять против одного, что они не смогут составить мой фоторобот. Вот так и живем.
— Благодарю за интересный рассказ, — сказал Зимин.
