Здесь царил относительный порядок. Рядами стояли аккуратно заправленные кроватки, в углу Хусейн заметил коробку с игрушками. Кто-то собрал их перед уходом. На крючках висели медицинские халаты, на столе змеей свернулся стетоскоп.
Хусейн открыл ближайший шкафчик. Бинты. Аппараты для измерения давления. Еще стетоскопы. Он догадался, что здесь лекарств нет.
Вспомнив, что в аптеке медикаменты хранились в холодной комнате, он стал искать холодильник. И обнаружил его в небольшом заднем помещении. Внутри — ряды пузырьков, и на каждом — название, которое записал Паникос. Хусейн положил четыре пузырька в карман. Возможно, в доме Георгиу нет холодного места, чтобы хранить лекарство, поэтому он оставил остальные пузырьки на месте. Всегда можно вернуться, если потребуется еще.
Через несколько минут Хусейн был уже у ворот, где его ждал Паникос.
Домой они возвращались со всей скоростью, на какую был способен тучный Паникос. Он знал, что, когда речь идет о младенцах, дорога каждая минута. Если у его малышки снова начнутся судороги, она может умереть. Он задыхался, пытаясь угнаться за Хусейном, и, когда они добрались до дома, держался за живот, сгибаясь вдвое.
Хусейн тихонько постучал в дверь и вошел первым. Протянул Ирини пузырьки.
Мария напоила малышку лекарством из чайной ложечки — несколько малюсеньких капель. Крошка дышала часто и неглубоко. Бабушка обтирала ее тельце мокрой тряпочкой.
— Надо сбить жар, — настаивала она.
В ту ночь положение не изменилось.
Мария молча сидела рядом с дочкой. Девочка не издавала ни звука. Паникос мерил шагами комнату. Ирини, постоянно молясь, снова и снова обтирала влажной тряпочкой горячее тело внучки. Руки у нее были заняты, поэтому она не крестилась, а только время от времени поглядывала на икону. По крайней мере, пока девочка была теплой, они знали, что она жива.
Василис, как всегда, утешался зиванией.
Поздно ночью вернулся Маркос с продуктами.
— Что стряслось? — Он сразу увидел, что мать на грани безумия.
— Малышка… Ей так плохо. Боюсь, мы ее потеряем…
Маркос сел рядом с отцом и выпил.
Поскольку все были вне себя от тревоги, он решил повременить с известием до утра. То, что он узнал в тот день, могло серьезнейшим образом повлиять на их судьбу.
К утру жар начал спадать. Ребенок возвращался к жизни. Мария плакала — на этот раз от радости.
Ирини взяла свою маленькую тезку из рук матери и стала носить по комнате. Та мирно посапывала. По сравнению с предыдущим днем это было настоящее чудо.
