Скандальная телеведущая Аксинья Собакина подошла к их столу под ручку со светской львицей Эвелиной Белль.
— Димулька, с Новым годом! — фамильярно протянула Аксинья, притягивая к себе парня и смачно целуя его в губы.
— И тебя также, — откликнулся Дима, глядя на нее с некоторой опаской. Собакина любила поддать, и сейчас, судя по всему, уже порядочно набралась.
— А ты чего сидишь целый вечер таким букой, даже не подошел к нам, не поздоровался… — Аксинья обиженно надула губки.
— Я же работал, — Дима виновато развел руками, — разве ты не слышала, я столько пел…
— А в перерывах между песнями? — кокетливо вставила Эвелина, очевидно, тоже бывшая с Димой на короткой ноге. Он смущенно оглянулся на Люську:
— Я не один, а с дамой… И, поскольку я джентльмен, то не мог оставить ее одну! — отшутился он. Аксинья пристально и нагло разглядывала Люську, слегка наморщив лоб.
— Да уж… дама! — фыркнула она наконец. — Я вижу… Что у тебя со вкусом, дорогой, случилось? Раньше ты не западал на деревенщин.
Дима еще не успел сказать ни слова, ошеломленный этим выпадом, как Люська взвилась, не в силах больше сдерживаться:
— Уж лучше быть деревенщиной, чем столичной штучкой с такой лошадиной физиономией, как у тебя!
Лицо ведущей, действительно слегка удлиненное и грубоватое, еще больше вытянулось и стало в самом деле смахивать на лошадиную морду.
— Что ты сказала? — поразилась она, не веря своим ушам.
— Что слышала, — вложив в свой голос как можно больше яда, отозвалась Люська. Собакина оторопело хлопала явно ненатуральными ресницами, на некоторое время лишившись дара речи, что было на нее совсем не похоже. В это время Эвелина, тоже славящаяся своим острым язычком, потянула подругу за руку:
— Дорогая, она же колхозница, даром что пролезла в высшее общество… Не суди ее строго, — она кинула милостивый взгляд на Люську, — это все равно, что осуждать гиену за то, что она питается падалью — природа рано или поздно берет свое.
Аксинья уже пришла в себя и мгновенно подхватила:
— Ну, ты же знаешь, как у нас в России периферию развивают… Да, кстати, милая, а ты видела хотя бы одну не вульгарную провинциалку, и чтобы мозгов у нее было больше, чем жира на жопе?..
Люськин боевой запал уже кончился. Теперь она просто стояла, беззвучно глотая ртом воздух. Ей хотелось заорать, вцепиться этим сучкам в волосы, выплеснуть им в рожи шампанское и одновременно — испариться, исчезнуть, оказаться за тридевять земель отсюда…
— Вы что, с ума сошли?! — наконец придя в себя, возмутился Дима, обращаясь к Аксинье с Эвелиной. — Вы вообще соображаете, что несете, обе?!
