— Что ты, Люсь, — испугался Димка. — Даже не думай так говорить. Как бы плохо ни было, подохнуть — это не выход! У меня и самого тоже всякое в жизни бывало, — торопливо затараторил он, словно она и в самом деле стояла сейчас на крыше, собираясь сигануть вниз, а он ее отговаривал. — Например, девушка, которая была моим лучшим другом и соседкой по общежитию, однажды меня просто обокрала! А еще… Когда только приехал в Москву и поступил в Гнесинку, денег не было вообще, стрелял по соседям картошку… Да блин, столько всего было! — разволновался он. — Но всегда есть что-то… или кто-то… для чего и для кого стоит жить, понимаешь?
— Понимаю. — Люська хлюпнула носом; ей уже было стыдно за свою слабость. — Извини, Дим, я пойду. Нас тут зовут в автобус… — соврала она.
Она отключила мобильник, жалея о своей несдержанности. «Что он обо мне подумает? — корила она себя. — Разнюнилась, разнылась… Выставила себя последней истеричкой…» Но на душе стало все-таки теплее от той непритворной участливости, которую проявил к ней Дима. «И что я, в самом деле, сопли на кулак мотаю? — подумала она. — Жизнь, что ли, закончилась с потерей Андрея? Да ни фига подобного… Я без него проживу, я очень хорошо буду жить!»
После ужина она окончательно успокоилась. Их отвезли на вокзал, и она с удовольствием прошла в купе. «Спать, спать, спать!» — приказала она себе. Она уже намеревалась выполнить задуманное — еще до отхода поезда завалиться на свою полку, как вдруг снова ожил и заверещал ее мобильный. Как ни странно, это опять был Дима.
— Какой у тебя вагон? — услышала она его взволнованный голос. — Я тут, на перроне…
— Ты с ума сошел!.. — ахнула Люська и пулей выскочила из купе, чтобы встретить его. Она сразу увидела его вдалеке — он торопливо шагал вдоль вагонов, вглядываясь в окна и пытаясь разглядеть за стеклом ее лицо.
— Я здесь, Дим! — Люська замахала рукой, и он быстро подбежал к ней. Они неожиданно для самих себя обнялись так крепко, словно возлюбленные, встретившиеся после долгой мучительной разлуки. Люська уткнулась лицом ему в грудь (какой же он все-таки был высокий…), прямо в распахнутую куртку, почувствовав запах его парфюма — ненавязчивый, строгий, невыразимо приятный запах, — и закрыла глаза. Так приятно было ощущать мужские сильные руки, обнимающие ее…
— Ну что ты, глупенькая… — бормотал Дима, зарывшись лицом ей в волосы — впопыхах она забыла надеть шапку. — Расклеилась, ревушка-коровушка?.. Ну вот, и оставляй тебя после этого одну, уже через неделю истерить начинаешь… — он шептал еще какую-то неразборчивую нежную ерунду, лишь бы успокоить и приободрить Люську, и она с благодарностью прижималась к нему, ощущая лишь тепло и покой. Наконец они разомкнули объятия и посмотрели друг на друга немного смущенно — как и подобает людям, которые видят друг друга всего лишь второй раз в жизни.
