— Некоммуникабельно. Язык, используемый для коммуникаций с индивидуумами и не содержит соответствующих отношений, Джорджор.
Правая рука, большая, зеленоватая, похожая на плавник конечность, медленно вытянулась вперед.
— Тьюа'к Эпнпе Эннбе.
Орр пожал ему руку. Чужак стоял неподвижно, очевидно разглядывая его, хотя никаких глаз не было видно на его голове — если только это была голова. Есть ли вообще голова у этих существ? Орр этого не знал, но чувствовал себя очень легко с Тьюа'к Эпнпе Эннбе.
— Не приходилось ли вам встречаться с некой Лилач? — снова повинуясь импульсу, спросил Орр.
— Лилач? Нет. Вы ищете Лилач?
— Я ее потерял.
— Пересечения скрыты в тумане, — заметил чужак.
— В том-то и дело! — подхватил Орр.
Он взял со стола белый бюст Франца Шуберта примерно в два дюйма высотой.
Лицо Шуберта было спокойное и невыразительное — маленький очкастый Будда.
— Сколько за это?
— Пять новых центов, — ответил Тьюа'к Эпнпе Эннбе.
Орр достал монету.
— Есть ли возможность контролировать личность яхклу, сделать такой, какой она должна быть?
Чужак взял монету и величественно шагнул к хромированной кассе, которую Орр принял за антикварный предмет, предназначенный для продажи. Касса звякнула.
— Одна ласточка не делает лета, — сказал чужак. — Многие руки делают легкую работу.
Он замолчал, очевидно, неудовлетворенный своей попыткой преодолеть коммуникационную пропасть, постоял с полминуты, потом подошел к витрине и точным рассчитанным движением достал одну из древних пластинок.
Это была запись «Битлз» — «С помощью друзей».
Чужак протянул пластинку Орру.
— Подарок, — сказал он. — Принят ли подарок?
— Да, — ответил Орр.
Он взял пластинку.
— Вы очень добры. Я признателен.
— Приятно, — сказал чужак.
Хотя его механический голос был абсолютно лишен выражения и внешность не менялась, Орр был уверен, что Тьюа'к Эпнпе Эннбе действительно приятно. Он и сам был тронут.
— Смогу проиграть на старом проигрывателе моего домоуправляющего, — сказал Орр. — Большое спасибо.
Они снова обменялись рукопожатиями, и Орр вышел.
— В конце концов, — думал он, направляясь к Корбетт-авеню, — неудивительно, что чужаки на моей стороне, ведь я их создал. Их, несомненно же, не существовало, пока я не придумал их во сне. И вот они есть. Конечно, — продолжал он цепь своих неторопливых рассуждений, — в таком случае весь мир должен быть на моей стороне, потому что многое из того, что в нем есть, я увидел во сне. Да он и без этого должен быть на моей стороне — ведь я его часть. Я не отделен от него, я хожу по земле, дышу воздухом. Я связан со всем миром. А Хабер другой и с каждым днем становится все более другим. Он против меня, моя связь с ним негативная. И тот аспект мира, за который он отвечает, который он внушил мне, не привлекает, а отталкивает меня. Он по-своему пытается помочь людям, но аналогия с лекарством от змеиного яда неверна. Он говорил о человеке, встретившем другого, страдающего человека. Тут большая разница. Возможно, то, что я сделал четыре года назад, в апреле было справедливо.
