Be More Chill [Расслабься] | страница 104

«Так и есть. Ты сам сделал ее счастливой».

Я?

«Да, Джереми. Ты нравишься Кристин куда больше, чем тебе кажется. Вот почему мы все это затеяли. Я не стал бы выставлять тебя позориться перед публикой, если бы не был уверен, что идея сработает».

А она сработает?

«Все выглядит надежно. Ты прервешься на минутку-другую, произнесешь несколько слов, позовешь Кристин, поцелуешь ее, а затем вернешься к роли».

Да.

«Да».

Весь мир вдруг фокусируется на мне, словно объектив «рыбий глаз» на идущей по подиуму модели или на автомобиле. Сердце дает сбой, я вновь становлюсь абсолютно сосредоточенным, как прежде в присутствии любой девчонки. Перестаю праздно болтать со СКВИПом и, пользуясь его подсказками, танком пру вперед: действие первое, явление первое. Отрабатываю забавный романтический диалог с Эллен. Заканчиваю, ухожу за кулисы. Меня бьет дрожь, с которой не сравнится мандраж перед выходом на сцену.

«Расслабься. Чего ты трясешься? Твой пульс…»

Выключись.

СКВИП умолкает на полуслове. За кулисами обмениваюсь поздравлениями с другими актерами. Мне одними губами говорят: «Отлично сыграно!». Но меня это уже не колышет. Я должен завоевать Кристин. Должен поднять задницу и сделать. Я так давно, еще с шоколадного «Шекспира», намереваюсь воплотить свою цель в жизнь, что она сделалась сродни религиозному культу: исполни – не то прямиком отправишься в ад.

Принимаюсь подпрыгивать, нанося удары по невидимому врагу, но меня быстро осаживает мистер Рейес, шепча:

– Возьмите себя в руки, молодой человек.

Бреду к древнему пианино (за кулисами всегда найдется древнее пианино) и сажусь за него. Закрываю лицо ладонями и повторяю то, что должен сказать Кристин. Сцена за сценой, действие за действием, до самого конца. Мой выход. Подхожу к кулисам. Я – ракета, нацеленная прямо на солнце.

– «Прекрасная, ты, верно, утомилась, так по лесу блуждая? – начинаю я.

У нас с Эллен романтическая сцена под сенью деревьев.

– «Да, отдохнем, Лизандер. Поищи себе постель…» – отвечает она.

Кроме нас, на подмостках никого, и я внезапно вижу, что зал набит битком. Он такой вместительный, оказывается. Похоже, у нас неплохо получается. Зрители сидят не шелохнувшись. Никто не свистит, не переговаривается, даже не кашляет.

– «Одно пусть будет сердце, одна – постель», – продолжаю я, делая несколько шагов вперед.

Свет софитов падает под углом, и отсюда зал почти не виден. Вместо людей я краем глаза вижу только пятно, похожее на ожог сетчатки. Словно выступаю в заоблачном туннеле: луч над ночным морем, готовым меня поглотить.