– Сигареты привезли? – спросил человек, не поднимая взгляда. Газету он держал вверх ногами.
– Вы бы хоть поздоровались, – отозвался я, выудил из рюкзака блок «Нашей марки» с фильтром и дешевую зажигалку.
– Дел у меня больше нет, с вашим братом здороваться. – Он нехотя сел, отложил газету, взял и распечатал пачку, воткнул сигарету в уголок рта, раскурил.
– Мужчина! – тут же завопила женщина у дверей. – Мужчина, курить запрещено!
– А вы на меня пожалуйтесь кому-нибудь, – посоветовал седовласый, пуская дым двумя струйками из ноздрей. – Вот сразу, как выйдете на Проспекте, так и жалуйтесь. Пусть за мной придут и высадят. Ага. Я готов.
Конечно, он знал, что никто его не высадит. Седовласого попросту не найдут. Ни в этом вагоне, ни в каком. Таких никогда не находят. Разве что заметят краем глаза какого-то странного человека, или на мгновение испытают легкое раздражение оттого, что кто-то зацепил плечом, толкнул, нагрубил… но это быстро забывается. Нужно всего лишь выйти.
Он повернулся ко мне, беззаботно разглядывая. Сказал:
– Вот, свернуть бы вам шею за такие дела. Честного человека взяли и засунули черт-те во что! Это же форменная тюрьма!
Я достал из рюкзака сверток с едой, пакет с яблоками и мандаринами. Произнес давно заученное:
– Это не тюрьма, Георгий Юрьевич, это изолятор временного содержания. Вас поместили сюда до вынесения приговора.
– А кто это решил? За какие такие грехи?
Я не ответил, положил еду и фрукты на сиденье. Седовласый не настаивал. Это была наша своеобразная игра.
Никто не застревает в метро просто так.
Изолятор для таких, как Георгий Юрьевич. Для тех, кого надо изъять из человеческого мира ради безопасности других людей.
В Москве изолятором служит кольцевая. В Питере – маршрут по каналам и рекам (человек приходит на экскурсию, садится в катер, укутывается в теплый плед… и кружит по водной глади, по Мойке, каналу Грибоедова, по Фонтанке и Неве, оставшись один-одинешенек, не в силах даже встать с места). Скоро, впрочем, и в Питере запустят свое подземное кольцо. В других городах есть чертовы колёса, карусели, закольцованные туристические трассы.
Это места, где размыто начало пути и нет окончания. Идеальный вариант бесконечности.
– Я пять лет кручусь здесь, не имея возможности выйти, – произнес седовласый, сминая фильтр большим и указательным пальцами. – Я моюсь из ведра, хожу в туалет вон в том углу. Я расчесывался последний раз на прошлый Новый год. Вы думаете, этого недостаточно для искупления каких-то грехов?
