– Возьми, Коля, десять рублей и пойди к этому долгогривому идиоту. Попроси у него свидетельство о говении. В церковь тебе нечего ходить, лоботрясничать. Просто дай ему деньги и возьми у него свидетельство.
Дядя Виталий всегда всех ругал и всем был недоволен, хотя в личном обращении и отношении к людям был, в общем, добр и снисходителен, и, когда тетка собиралась наказывать своего восьмилетнего сына, он брал его под защиту и говорил:
– Оставь ты его в покое, он не понимает, что он сделал. Не забывай, что этот ребенок поразительно глуп; и если ты его высечешь – он умнее не станет. Кроме того, бить детей вообще нельзя, и этого не знают только такие невежественные женщины, как ты.
Почти каждую свою речь дядя начинал словами: «Эти идиоты…»
– Мне священник не выдаст свидетельства так просто, – сказал я, – ведь я должен сначала говеть.
– Это все глупости. Заплати ему десять рублей, и больше ничего. Делай так, как я тебе говорю.
Я пошел к священнику. Он жил в маленькой квартире с двумя креслами ярко-желтого цвета и портретами архиереев на стенах. В ответ на мою просьбу о свидетельстве он сказал:
– Сын мой, – меня покоробило это обращение, – приходите в церковь, сперва исповедуйтесь, потом причаститесь, потом можно будет через недельку и свидетельство выдать.
– А сейчас нельзя?
– Нет.
– Я бы хотел сейчас, батюшка.
– Нельзя сейчас, – сказал священник, начиная сердиться на мою непонятливость.
Тогда я вынул десять рублей и положил их на стол, а на священника не посмотрел, потому что мне было стыдно. Он взял деньги, засунул их в карман, отбросив полу рясы и обнаружив под ней узкие черные штаны со штрипками, и позвал:
– Отец дьякон!
Из соседней комнаты вышел дьякон, жуя что-то; лицо его было покрыто потом от сильной жары, и так как он был очень толст, то пот буквально струился с него; и на его бровях висели светлые капельки.
– Выдайте этому молодому человеку свидетельство о говении.
Дьякон кивнул головой и тотчас написал мне свидетельство – особенным квадратным почерком, довольно красивым.
– Что я тебе сказал? – буркнул дядя. – Я, брат, их знаю…
Тетка ему заметила:
– Ты бы хоть мальчику таких вещей не говорил.
И он ответил:
– Этот мальчик, как и всякий другой мальчик, понимает нисколько не меньше тебя. Я, матушка, это прекрасно знаю. Уж если ты меня начнешь учить, то мне только повеситься останется.
Вечерами Виталий сидел на террасе дома, погруженный в задумчивость.
– Почему ты так долго сидишь на террасе? – спрашивал я.
