«Человек, — замечает Фридрих Шиллер, — играет только тогда, когда он в полном смысле слова человек, и он только тогда вполне человек, когда играет»[3]. Сразу чувствуется, какие это весомые слова. Здесь сказано самое важное и о человеке, и об игре, так как они сплетены воедино в самом своём существе. Такое впечатление, что для Шиллера «быть человеком» и «играть» — одно и то же. Скажем точнее: быть человеком по-настоящему, во всей полноте и в расцвете человеческого развития, быть воистину живым человеком — значит играть. Это означает: если мы желаем понять, что такое быть человеком — более того, если нам важно быть человеком в собственном смысле слова, тогда стоит задуматься о том, как всё это связано с игрой. И тогда нам придётся подумать о том, что с нами происходит, когда мы играем.
Не является ли игра особым измерением нашей жизни, в которое мы попадаем всякий раз, когда играем? И не потому ли, играя, мы чувствуем себя по-настоящему, интенсивно живыми? Но тогда игра — вовсе не времяпрепровождение, а нечто совсем иное. Тогда играть означает ощущать собственную природу, переживать связи, открывать свои возможности и развивать творческий потенциал. И если так, то во время игры мы каждый раз попадаем в ту особую область, в которой ощущаем самих себя активными первооткрывателями и творцами собственных возможностей. Вот о чём, вероятно, писал Фридрих Шиллер и что — как мы увидим позже, — ещё до него чувствовали и понимали многие другие выдающиеся мыслители. Человек только тогда достоин своего имени, если ему хотя бы иногда удаётся преодолеть ограниченность повседневного существования и открыть врата из мира необходимости и целеподчинённости в царство Возможного: в игру.
Во времена Шиллера (и с позиции гуманитарных наук) этой позиции не так легко было найти по-настоящему точное объяснение, но с тех пор ее удалось серьёзно обосновать и уточнить при помощи достижений наук естественных. Особенно большую помощь в детальном описании того, что происходит с мозгом человека, когда он занят не просто организацией быта, достижением каких-то целей или реализацией намерений, оказали открытия, сделанные за последние два десятилетия благодаря впечатляющим успехам нейробиологии и нейрофизиологии. Речь идёт о том, чтобы найти сферу, в которой мы способны свободно и беззаботно мыслить и действовать, воспринимать и понимать, при этом открывая новое и реализуя весь спектр наших возможностей.
