— Прия аданти! — сказала она, видимо это значило что-то типа приятного аппетита.
Может и нет, мне уже было не до этого. Я уселся за стол и накинулся на еду.
Это был не луковый суп, хотя лук здесь и присутствовал. Густой, сладковато-острый, щедро сдобренный специями, очень вкусно.
Только доев первое, я заметил, что Сати стоит неподвижно в углу комнаты. Я-то думал она ушла. И стоило мне поднять взгляд и отложить ложку, как она, шелохнувшись, бесшумно поспешила ко мне. Убрала пустую тарелку, заменив вторым блюдом, подлила в бокал напиток и вернулась на место, замерев.
Все это меня смутило. Я как-то привык сам за собой ухаживать. Да и не нравилось, что она стоит там и глядит, дожидаясь, когда я доем, чтоб скорее заменить пустую тарелку, на новое блюдо. О чем она думает в этот момент? Наверное, это что-то вроде:
«Когда же он уже доест? У меня еще полным полно дел, а я вынуждена стоять и смотреть как жует это придурок».
По крайней мере, будь я на ее месте, думал именно так. А еще у Сати был такой взгляд — бесконечно печальный, что я невольно начинал чувствовать, будто я виновен в ее грусти. И эти мысли окончательно испортили мне аппетит. Поешь тут, когда над душой стоят. Поэтому я забрал стакан с вишневым соком, а тарелку отодвинул подальше, чтоб стало ясно — я наелся.
Девушка с готовностью поспешила к столу и принялась убирать, украдкой поглядывая, не стану ли я возражать.
Я не смотрел на нее, ждал, когда она уже, наконец, уберётся, а сам продумывал побег. А чего тянуть? Одеждой обзавёлся, подкрепился, пора и честь знать. К тому же время близилось к вечеру, через пару часов стемнеет и можно сваливать.
Но не тут было. Только я расслабился, устроился у окна, любуясь оранжевым закатом, а за одно и просматривая обстановку, Сати вернулась.
— Желаете что-нибудь еще? — поинтересовалась она.
Я мотнул головой и снова повернулся к окну. Сати не уходила. Да что ж такое?! Ее ко мне в качестве надзирателя приставили что ли?
Я слез с окна, многозначительно поглядел на Сати, откинул покрывало с кровати, всем своим видом демонстрируя, что готовлюсь ко сну и пора бы оставить меня в покое. Но Сати осталась стоять неподвижно.
Я начал злиться. Это уже ни в какие ворота не лезло. Злясь и мысленно матерясь, принялся демонстративно раздеваться.
Сати сдвинулась с места и засеменила ко мне, мягким движением придержав мою руку снимающую рубашку.
— Я помогу, — сказала она, легкая улыбка коснулась ее губ, но глаза остались по-прежнему печальными.
