Если не вдумываться, этот поступок Даньки выглядел сущим благородством. Но с другой стороны, неужели в необъятной Москве все проблемы решены? Чтобы помогать людям, не обязательно ехать к черту на кулички, достаточно осмотреться по сторонам. И с этой точки зрения, его отъезд выглядел скорее продуманным маневром, целей которого можно было вообразить несколько. Например, он предполагал, что мы можем пробраться в его дом и обнаружить эту папку. Какой прекрасный способ впечатлить сомневающегося оппонента! И как он собирается разобраться в подобном деле всего за неделю? Я на всякий случай запомнила фамилию указанного чиновника – отныне буду следить за новостями, а не произойдет ли с тем внезапно несчастный случай. Другими словами, есть ли границы у Даниила в стремлении к справедливости. Мне понравилось думать именно так. Ведь иначе бы выходило, что Даниил Романов применяет свои способности на благо детей, которых больше некому защитить, в то время как мы со Штефаном… для взлома и проникновения. Но человек не способен думать о себе плохо слишком долго – у него от этого настроение портится. Потому отгоняет ненужные мысли прочь за ненадобностью. А уж мы в своей азартной эйфории вообще думать толком ни о чем не могли. Даже когда оказались в маленькой обшарпанной квартирке.
На этой волне, еще не дождавшись отката адреналина, который всегда грозит мертвецкой усталостью, я поднялась на носочки и поцеловала Штефана. Он оттолкнул меня, втянул воздух сквозь зубы, сощурился… А потом сам шагнул навстречу, толкнул к стене и прижался к губам. Он не ожидал этого, судя по первой реакции, но и сопротивляться не мог.
«Уверен, мы не можем друг другу не нравиться».
Мы и не могли. Мы были близкими еще до того, как впервые встретились, а при такой магнитной тяге окончательное сближение – только вопрос времени. И, наверное, оба синхронно почувствовали облегчение, оттого что, наконец, перестали сопротивляться.
И даже утопая в долгожданном блаженстве, даже задыхаясь от внутреннего давления, полностью отключить свою рациональность я не могла – никогда этого не умела. Да, у меня есть формальный бойфренд – могущественное нечто, которое прекрасно осведомлено о моем к нему отношении. Разозлился бы он, узнав, как я сейчас тяну Штефана к дивану и не могу от него оторваться? А у Штефана есть Ольга – неформальная и отчего-то теперь выглядевшая призрачной подруга. Она такого не заслужила, но когда все настолько очевидно предрешено, некоторые жертвы допустимы. Нам со Штефаном словно суждено было оказаться в этом моменте. Разве не искал он меня всю сознательную жизнь? Разве не его я ждала столько времени?
