— Она рассказала мне о твоем отце, — шепчет она, подтверждая мои подозрения.
Тяжело вздыхая, я отпускаю ее руку и откидываюсь на спинку стула.
— Пожалуйста, не сердись. Клянусь, я не расспрашивала ее. Мы просто разговаривали, делились подробностями о наших семьях, и разговор зашел о нем.
Ненависть наполняет меня, как всегда бывает, когда я вынужден думать о нем. Хватая пиво, я наклоняю бутылку к губам, надеясь, что оно охладит мою горячую кровь.
— Давай проясним все прямо сейчас. Этот кусок дерьма мне не отец. Поняла?
Она кивает, испытывая чувство вины, и что-то похожее на жалость видно в ее глазах. То, чего я не хочу.
— Прости, что подняла эту тему. Просто хотела быть с тобой честной.
Искренность в ее тоне заставляет меня напрячься и усмирить гнев.
— Я ценю, что ты рассказала мне об этом.
Как бы сильно я ненавидел тот факт, что она в курсе ситуации, я знал, что это лишь вопрос времени. По крайней мере, теперь мне не придется быть тем, кто расскажет ей подробности, хотя уверен, для мамы это тоже было непросто.
Чувствую, как она смотрит на меня, пока возвращаюсь обратно к еде, но я совершенно потерял аппетит, каждый кусок, словно кислота на моем языке.
— Сегодня, пока я была с твоей мамой, я стала еще больше скучать по своей собственной, — меняя тему, тихо начинает она. — И я задумалась об отце. — Боль и печаль пронизывают ее голос, смешиваясь с моими и без того бурными эмоциями.
Потянувшись к ней, снова беру ее за руку.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже, — шепчет она, посылая мне грустную улыбку. — Хочешь узнать, как он умер?
— Только если ты сам хочешь рассказать.
— Хочу. Самое время.
Я киваю и терпеливо жду, зная, эта тема тяжела для нее. Что я отлично понимаю.
Она глубоко вздыхает, собираясь с силами ради того, о чем говорит дальше.
— Его убили.
Каждая мышца в моем теле напрягается, и шок поражает меня. Я думал, может быть, он погиб в результате несчастного случая или умер от сердечного приступа. А не в результате такого ужасного события, как убийство.
— Помнишь тот политический скандал несколько лет назад, в котором были замешаны девочки-подростки из приюта, которых продавали? — спрашивает она.
— Да, помню. В этом участвовал сенатор Майклс.
Эта мерзость несколько месяцев была на первых полосах газет.
— Он - отец Эмили.
Я шокирован этим открытием.
— Эмили, которая твоя лучшая подруга?
— Поверь мне, она не гордится этим. Ей попались дерьмовые родители.
Это и понятно. Помню, как читал, что даже его жена была вовлечена в торговлю этими девушками. Если память меня не подводит, она за решеткой, а ее муж, надеюсь, горит в аду. Хотя, если спросите меня, для такого ублюдка, как он, смерть слишком легкий выход,
