— Миссис Нельсон, с вами обоими все в порядке?
— Да, дорогая, мы в порядке. Просто немного испугались. Мы думали, что произошла утечка газа, но оказывается, тревога была ложной.
Мое сердце падает при мысли о том, что утечка газа могла сделать со всем этим торговым центром. Потеря моего бутика убьет меня. В нем смысл моей жизни.
— Что ж, я рада, что все хорошо.
— Я тоже, — говорит она, кладя руку на мою. — Было мило с твоей стороны проверить нас.
— Конечно. Я забеспокоилась, увидев все эти пожарные машины. Особенно после... — я замолкаю, когда из цветочного магазина выходят двое пожарных, один из которых оказывается мужчиной, которого я надеялась никогда снова не увидеть. Мужчина, на прошлой неделе вторгавшийся в мои мысли чаще, чем я готова признать.
Не может быть.
Он сразу же замечает меня, удивление и веселье вспыхивает в этих темно-шоколадных глазах.
Терпеть не могу темный шоколад. Так всегда было. И всегда будет.
— Так, так, это ли не Блондиночка и ее маленький песик, — приветствует он, на губах появляется дерзкая ухмылка.
Ухмылки я тоже ненавижу, особенно сексуальные. Мне так хочется поцеловать... ой, нет, влепить ему пощечину и стереть эту гримасу с его грубой физиономии.
Подходя ко мне, он бесстыдно скользит взглядом по моему телу, осматривая наряд из белых обтягивающих джинсов и мятного топа с завязками на шее. Мой живот делает небольшое сальто, и внезапно я ощущаю себя обнаженной, хотя в моем наряде и нет ничего откровенного. Однако да, топ с глубоким вырезом отлично демонстрирует ложбинку.
— Преследуешь меня? — спрашивает он, отрывая меня от этой мысли.
— Вряд ли, Пожарничек, — парирую я. — К твоему сведению, у меня бутик в другом конце этого торгового центра, — произношу я с гордостью.
Он поворачивает голову в сторону, проверяя мой магазин, и я не могу не заметить, какая замечательная у него челюсть. Сильная и острая. Угол настолько совершенен, что у меня возникает желание укусить ее.
Укусить? Я кто, вампир?
Боже, из-за этого придурка у меня появляются очень странные мысли.
Возьми себя в руки, СиСи!
— Кенсингтонский дворец, — размышляет он, потирая эту достойную укуса челюсть, — как это... уместно.
Не могу упустить подтекст в его глубоком голосе.
— Это почему еще?
— Дворец для принцессы.
Я вздрагиваю, слова ударяют меня словно пощечина. Если бы он только знал, насколько близок к истине. Кроме того, он бросает слово принцесса, словно это нечто грязное. В то время как мой папа всегда говорил, оно означает не что иное, как чистое обожание.
