Антон попытался побольней ущипнуть себя – а вдруг все окажется сном? Это было бы самым желаемым вариантом объяснения происходящего. Существовало всего лишь три вещи, которые он в тот момент понимал ясно и четко. У него нет алиби, поскольку беседовал он с Плукшиным один на один, а после расставания с профессором все время находился рядом с местом преступления. Даже школьный товарищ ему не верит. И наконец, Плукшина он не убивал.
Он так и сказал:
– Но Плукшина я не убивал…
– Очень может быть, что и не убивал. Да в общем, очевидно, что не убивал, – задумчиво произнес Алексей, доставая сигарету из пачки. – Будешь?
Антон посмотрел на одноклассника так, словно спрашивал: «Тогда что я здесь делаю?»
– Объясняю, – пояснил догадливый Исаков. – Плукшина застрелили из пистолета. А у тебя ору – жия отродясь не было. В тот момент в квартире мог находиться еще кто-то, потому что при осмотре подъезда я обнаружил сбитый замок под лестницей, ведущей на крышу. Значит, этот кто-то мог незаметно пробраться в подъезд и после попытался так же незаметно уйти. Наши видели кого-то, даже погнались за ним, но не поймали… – тут Исаков пристально поглядел на Антона.
– Леша, – поинтересовался взявший себя в руки Антон. – А что ты вот так все время на меня смотришь? Ты сам-то понимаешь, что это совершенно невозможно, чтобы я убил профессора?
Исаков пожал плечами:
– Будем считать, что я понимаю. Но остается только один вопрос: мог ли ты быть соучастником преступления? – продолжил он. – Предположим даже, что невольным. Я думаю, не был. Но следствие прекратить на основании своих догадок не могу. Ну и еще: я, безусловно, обязан передать дело другому следователю, потому что мы друзья, – Исаков помедлил и добавил: – Но я не передам.
– Леша, – заметил Антон, – если есть предположение, что профессора мог убить не я, а какой-то Карлсон, спустившийся с крыши, то с какой стати я – единственный подозреваемый?
– Система такая, – Исаков пожал плечами. – Карлсона никто не опознал, а ты вот он, здесь. И пальцы имеются. Так проще.
– Дурацкая система, – с грустью заметил Антон. – Выходит, мне теперь в камеру?
– Антоша, камера – это еще не конец, – Алексей понизил голос. – Ты потерпи немного, я это дело так не оставлю. Нужна только одна-единственная зацепочка, только одна… Эх, выпить бы сейчас с тобой, посидеть, потрепаться!
– Самое время, – буркнул Антон. – У меня, видишь ли, настроения выпивать нет. Неужели нельзя ничего сделать?
