Зазвонил телефон. Сосновский отставил кофе в сторону, положил газету на стол и снял трубку.
– А, это ты, Гриша, привет!
– Здравствуйте, Сергей Самуилович. Я зайду? – поинтересовался Привольский.
– Сейчас?
– Надо бы сейчас…
– Ну, заходи, коли надо.
Сосновский удивился. Помощник неизменно угадывал его настроение, а тут взял да и не угадал… Сегодняшнее настроение директора заключалось в том, чтобы никого не видеть. Он просто хотел, что называется, разгрести дела, просмотреть всякие отложенные до времени бумаги и спокойно уехать домой на торжество.
– Что стряслось? – Сосновский сделал вид, будто увлечен изучением заголовков «Коммерсанта». – Если ты про Плукшина, то я все знаю… Жаль старика. Очень жаль. Ты ведь дружил с ним или я чего-то путаю? У него кто-нибудь остался? Родственники есть? А то, может, надо помочь с организацией всяких там церемоний. И венок купить надо бы…
– Сережа, он украл контейнер с табличками! Вынес из лаборатории! И вот теперь он умер, а в квартире ничего не нашли!
Только в самых редких случаях Привольский позволял себе перебивать начальника, а тем более вспоминать, что с директором НИЦАЭ они когда-то сидели за одной партой, обращаясь к тому по имени.
– Как это «украл»? Ты не в себе… – Сосновский понял: произошло из ряда вон выходящее. – Ты серьезно? И ничего в квартире не обнаружили? Может, еще раз поглядеть, тщательней?
– Все обыскали, – со вздохом доложил Привольский. – Милиция на ушах стоит, даже эфэсбэшники в свободное от работы время помогали. Он или спрятал, или продал… Дело было в пятницу. Мы потеряли два или три дня. А родственников у него никаких нет. Разве что тетка в Екатеринбурге, но она на всю голову никакая… Правда, есть тут один…
– Черт… – Сосновский уже не сидел в кресле, а нервно мерил кабинет шагами. – Ты успел понять, что это вообще такое было?
– Конечно, нет. Мы только приступили к расшифровке. Ты… вы ж сами долго не давали денег на подключение спецов из Центра стран Азии и Африки. Я сколько раз просил, а вы говорили, дескать, хватит в бирюльки играть.
Сосновский замахал на него руками:
– То есть, по-твоему получается, я виноват? Ну-ну.
– Не в этом дело. Ладно… Это некие тексты. Но откуда, как попали в озеро, почему и кто их оставил? – продолжал Привольский. – По мне, так наиболее фантастическое объяснение и есть самое реальное: это действительно прилетело к нам с метеоритом. Неземное происхождение…
– Сейчас о земном надо думать, Гриша! Ну какого рожна ты пригласил сюда этого своего непризнанного гения? – Сосновский не на шутку рассвирепел. – Что, без него не расшифровали бы?! Как говорится, давай прекратим эту бесполезную дискуссию. Ты мне скажи: если вот сейчас, сию секунду, оживить поэта Лермонтова и показать ему в интернете репродукцию с его дагестанской акварели, к примеру… и тут же ее распечатать на принтере… Вот скажи мне, что он подумает? Он решит, что мы с тобой инопланетяне? Упадет в обморок? Нет! Он ущипнет себя для начала. Даже Лермонтов просто себя ущипнет, а уже потом начнет делать выводы. Я тебя очень прошу, никогда больше не говори мне про инопланетян. Почему это у всех сразу на языке, я в толк не возьму? Даже у господ ученых, к коим ты себя причисляешь. Меня тошнит от смелости предположений, граничащей с помешательством. У тебя, случаем, нет под рукой гигиенического пакета вроде тех, что дают в самолетах? Была б моя воля, нет правда, я бы расстрелял всех этих уфологов к чертовой бабушке!
