— Ты чего такой, как ломом пришибленный?
Я поначалу растерялся, а потом нашелся:
— Сегодня девчонки Пугачиху видели. Предполагаю, что вскоре мою песню запоет.
— Что за песня? — заинтересовался друг.
— Теперь она не моя. Не могу сказать, — извиняюще улыбнулся я.
— Может вечерком соберемся, споешь нам, как раньше, — предложил он.
— Времени в этот раз нет. В августе приеду надолго, тогда спою, — пообещал и задумался над промелькнувшей в разговоре идеей.
Вероятно, Аркадьевич, как и Соломоныч значительно недоплачивает мне. Может мне надо выходить напрямую на популярных исполнителей — Лещенко, Кобзона, Хиля, Ротару или ту же Пугачеву? Только, где искать каждого? Адреса проживания многие, вероятно скрывают, защищаясь от поклонников, но это не трудно вычислить — фанаты все равно все знают. Есть ли у меня время разыскивать их, узнавая адреса, отлавливая на концертах или в местах репетиций? Даже если удастся встретиться, захотят ли они общаться с неизвестным подростком? Возможно, только по рекомендации, а кто меня порекомендует? Аркадьевич? Не смешите мои тапки! Оно ему надо? Кроме этого финансовые вопросы решают не сами исполнители, вернее не только они, а есть администраторы. Захотят ли они раскошелиться? Не появится ли мысль кинуть сопливого одинокого подростка? Сколько в настоящее время и в будущем происходило ссор между исполнителями и мастистыми поэтами — песенниками или композиторами? Знаменитые певцы и певицы кидали таких людей, как Паулс, Дербенев и многих других. Так стоит ли метать бисер? Есть постоянный покупатель, как источник дохода и Аркадьевича мне достаточно пока.
О Ленинградских исполнителях даже задумываться не стоит — их финансовые возможности значительно ниже, чем у москвичей.
Может в будущем, когда стану старше, появится возможность заявить о себе, как о поэте — песеннике или барде, или, когда сами исполнители будут выстраиваться в очередь за моими песнями. Уже сейчас от меня ждут новых песен музыканты — Пашины коллеги из моего города, областная певица и Сева. Слава и деньги от меня не уйдут.
— Пей чай, остынет, — прервал размышления голос Гули.
Вот, блин. Опять ушел в себя и про девушку забыл, — поднял глаза на нее и заметил перед собой стакан в железнодорожном подстаканнике и спящую Дильку за спиной Гульки.
Умаялась девочка, — с нежностью посмотрел на спящего ребенка. За вагонным окном была темнота и только редкие фонари на переездах изредка проносились мимо. В вагоне тоже приглушили свет.
