– Кристиан, да Вы пьяны! – с округлившимися глазами произнесла девушка, но лорд всё продолжал и продолжал напирать на неё.
– Целовал? Отвечай! Может ещё и брал? Как ты любишь, чтобы тебя брали? Сзади или сверху? Может, на четвереньках? Он был нежен? Не хочешь сравнить сына с более опытным отцом? – с этими словами он с силой толкнул её на свою кровать, которая оказалась за спиной девушки, так много шагов она отступала перед его напором, а затем откинул трость и одним движением навалился на неё сверху.
Она вновь облизала свои розовые губы, и это сработало словно щелчок пускового механизма в голове Кристиана. Больше не задавая вопросов, он впился в неё яростным поцелуем, жестко сминая её мягкие губы, подчиняя язык и волю. Какое-то время Эллис сопротивлялась, упёршись своими крошечными ладошками в его грудь, но всё было тщетно. Маленькая хрупкая девушка против мощного генерал-главнокомандующего, пускай хромого, но годами тренировавшегося со своими солдатами.
Кристиан продолжал углублять свой поцелуй, пытаясь завладеть её языком и ртом. Да, служанка была права, он выпил слишком много и не мог уже остановиться. Слишком желанной была эта девушка, слишком давно он не испытывал ничего подобного, и слишком долго не удовлетворял потребностей тела. А это хоть и простое платье облегало, обрисовывая соблазнительную фигуру Эллис, и сидело на ней чертовски откровенно. «Да она наверняка и сама хотела затащить меня в постель всё это время, просто не знала, что и я этого хочу», – убеждал себя Кристиан, руками нашаривая завязки своих штанов.
В какой-то момент Кристиан почувствовал, что Эллис внезапно стала отвечать ему. Так же сильно, страстно, она обвила своими ногами его торс, таким образом, что подол платья задрался, и он смог положить руки на её столь желанные ягодицы. Те самые упругие ягодицы, о которых он думал весь день. Девушка целовала его столь неистово, что он даже слегка опешил и не обратил внимания, как она подмяла его под себя и оказалась сверху, оседлав его бёдра.
Адель себя так не вела никогда, а профессионалки каждый раз спрашивали, как и в какой позе хочет господин. Они могли изображать страсть, но это всегда чувствовалось, в Эллис же удивительным образом притворства не ощущалось совсем. Где-то на краю сознания мелькнула мысль: «Что же ей надо, если она готова лечь в постель даже со старым хромым уродом со шрамами? Или же здесь настолько темно, что она ничего не видит?»
