Винсент предложил свой стул для Эллис, и она согласилась, всё так же держа на руках Ладислава. Я обратил внимание, что малыш доверчиво прижимается к девушке и весело улыбается, сидя на её руках. Каким-то удивительным образом Эллис умудрилась понравиться всем. И суровым донтрийским воинам, во взглядах которых появилось уважение, после того как она помогла одному из их людей. И Леандру, который стремился по вечерам провести как можно больше свободного времени с Ладиславом и его молодой няней, но при этом, как оказалось, даже не планировавшему завязать постельные отношения с последней. И даже Первому Советнику, который, не скрываясь, буквально пожирал вошедшую девушку глазами. В Эллис, во всех её неторопливых движениях, уверенной походке, спокойных взглядах чувствовался некий внутренний стержень, исходящая от неё сила духа, которую ощущали все, кто с ней хоть раз разговаривал.
Девушка приветливо улыбалась и с удовольствием принимала ухаживания Винсента, который, уступив своё место и отослав Анисью, стал класть ей кашу в тарелку. Она тихо рассмеялась на какую-то шутку Кэрина и что-то сказала ему в ответ, на что тот в свою очередь засиял как начищенный медный таз. Вот только как бы доброжелательно ни вела себя Эллис, я заметил, что на стул Эллис опустилась чересчур поспешно, будто стоять ей было физически тяжело. Да и когда Ладислав слишком сильно наваливался на её хрупкую фигурку, она чуть поджимала губы. Я прекрасно понимал, что на Эллис несколько слоёв косметики, маскирующих последствия этой ночи. В отличие от меня эта девушка обладала воистину непревзойдённым самообладанием и сумела сохранить лицо.
Хватит заниматься посыпанием головы пеплом! Я решительно отставил бокал с бренди и в этот момент Первый Советник, отделавшись от шока, ядовито поинтересовался:
– И с каких это пор в особняке Кьянто сажают прислугу за один стол с чистокровными аристократами Норгеша и князьями Донтрия? Или же служанка теперь занимает какое-то иное, более почётное место в этом доме, чем кормилица Ладислава?
Вот ведь падаль вонючая! Сразу решил напасть, заклевать девочку, поставить её на место. Но Эллис не нуждалась в моей защите. Прежде, чем я успел что-либо возразить, она бесстрастно возразила:
– Господин Тандэр, там, откуда я родом, считается неприличным, чтобы мужчина сидел тогда, когда дама заходит в помещение, – она обвела взглядом собравшихся, подчеркнув, что донтрийцы встали в её присутствии. – Простительно лишь хромым и убогим не вставать со своего места. Вы себя к какой категории причисляете?
