Сашка уже скинул ранец, уже уселся в кресло пулемёта. Вертел настройки камеры-прицела:
— Не интегрируется камера в мой шлем, — не очень расстраиваясь, говорил он. — Ничего, забрало закрывать не буду, стрелять буду через монитор.
— Патроны есть? — Спросил Саблин, разглядывая двух мёртвых китайцев в десяти метрах от пулемёта.
Китайцы были раздеты догола, их тряпки валялись рядом, у обоих были вспороты животы. Значит, жрут дарги человечину, а иначе зачем мараться, зачем кишки из людей доставать. Не иначе печень вырезали, да и сердце, наверное, тоже достали, уж больно высоко шли разрезы.
— Патронов целых три коробки, те, что уже в пулемёте, — сообщил пулемётчик, — тысячи полторы есть. Постреляем.
Он отталкивался ногами, водя стволом пулемёта из стороны в сторону, замерял угол и калибровал камеру:
— Неплохо, больше девяноста градусов, и поставили машину правильно.
Кажется, он был доволен китайским агрегатом.
— Чего ж их убили тогда, раз пулемёт хорош и стоит правильно? — Не очень-то верил Саблин.
— А их вон оттуда убили, — Сашка указал рукой налево, на крутой спуск к берегу. — С фронта к ним не подойти было, да и справа тоже щиток на пулемёте не пробить. Только оттуда могли.
— Я спущусь туда, мин поставлю, — сказал Саблин.
— У меня одна в ранце осталась, — напомнил Каштенков, не отрывая глаза от пулемёта, — её забери.
Аким залез к нему в ранец, вытащил мину, заодно и гранаты, положил их рядом с правой Сашкиной ногой, чтобы ему удобно было брать в случае чего. Достал ещё одну свою мину и пошёл вдоль обрыва, к удобному спуску к реке. Сашка был прав, дарги пришли отсюда, тут на подъёме они натоптали следов и оставили гильзы.
Сделав несколько шагов вниз к реке, он уже нашёл хорошее место для мины, которое не обойти, остановился и замер:
— Сашка, тут ещё китайцы.
— Надеюсь, дохлые? — Отзывался товарищ.
— Дохлые, — сказал Аким.
Он стоял и смотрел вниз. Рядом с кустом репья лежала женщина, она была голой, а голова у неё была размозжена. Лицо всмятку. Тряпки её валялись тут же, разорванные в лоскуты.
А ниже неё на три метра, уже почти у воды, валялись в разных позах ещё полтора десятка китайцев, это были бабы и дети, мужиков среди них Саблин не видел, с них со всех сдирали одежду, она валялась тут же рваная, наверное, баб и девчонок насиловали, а потом убивали. И убивали не пулями, либо камнями, либо резали. Рассматривать ему всё это не хотелось, он стал ставить мину. Минута, и готова, он спустился пониже, минута и…
