ШТАУФФЕНБЕРГ: Мы на войне. Здесь нельзя обойтись без действий. Иногда отчаянных.
Акция планируется в спешке. Планы у заговорщиков действительно отчаянные. Примкнет Фромм или нет?
ФРОММ: И какие «отчаянные» действия вы имеете в виду, полковник?
Пытается разузнать побольше.
ШТАУФФЕНБЕРГ: Это решение касается Верховного главнокомандующего.
На чьей же стороне Фромм?
ФРОММ: Думаю, мне нет нужды напоминать вам, что все мы приносили присягу фюреру.
Разговор принимает слишком опасный оборот. С другой стороны, сдавать Штауффенберга Фромм вроде бы не собирается – на это ему сочувствия хватает. Впрочем, до явного нарушения закона или присяги пока и не дошло. Фромм отключает телефон.
ФРОММ: На этом я забуду о состоявшемся разговоре. Вы можете передать своим друзьям, полковник, что я всегда держусь правильной стороны, и, пока фюрер жив, вы знаете, какая это сторона. Хайль Гитлер!
Он ясно дает понять: «Я не с вами», но, отключая телефонный аппарат, не менее ясно показывает, что Штауффенберга не сдаст. Хотя бы часть угрозы снята.
Говорим одно, подразумеваем другое
Иногда слова персонажа вроде бы не имеют никакого отношения к обсуждаемой теме. Но если автор подобрал эти слова тщательно, мы понимаем, о чем на самом деле идет речь.
В «Тени сомнения» Чарли-младшая влюбляется в Джека. Джек – детектив, расследующий «дело об убийстве веселых вдов», по которому дядя Чарли проходит как подозреваемый. Когда оказывается, что дядя, скорее всего, невиновен, Джек собирается уезжать: в Санта-Розе оставаться в связи с расследованием смысла больше нет. Чарли-младшая не хочет, чтобы он уезжал, но она не просит его остаться, не говорит, что влюбилась – вместо этого она вдруг заговаривает о потерянных маминых перчатках. «Ох уж эти перчатки, вечно мама все теряет», – сетует она. Почему Чарли-младшая ни с того ни с сего переключается на перчатки? О чем она говорит на самом деле? На самом деле она говорит о собственном ощущении утраты. О том, как она боится потерять Джека – совсем как мама перчатку. Возможно, и о других потерях – о дяде Чарли, которого она любила почти благоговейно, а теперь он не кажется ей тем человеком, которого она боготворила в детстве. Точнее, она перестает понимать, кто этот человек на самом деле.
Но когда она заговаривает про перчатки, у нас может возникнуть недоумение: «К чему это она вообще?»
Кажется, что человек отклоняется от темы. Но слова подобраны автором тщательно, и в результате мы улавливаем подтекст.
