) и нравственная. «Практические применения» теологии: литургика, апологетика и пастырская теология (изучение церковных канонов, гомилетика, катехетика, «рубрики» — преимущественно обоснования и анализ богослужебных реформ)
[88].
Маргинальное место классификации дисциплин в русском богословии XX в. Одна из причин — борьба со «схоластикой» под знаменем «опытного богословия».
5.1.
Некоторые возможные оценки нормативной схемы классификации теологических дисциплин и ее модификаций в XX в. Бесспорные точки отсчета, сохраняющие всю значимость и в настоящее время: 1) церковный этос богословского знания («открытый» Ф. Шлейермахером), определяющий его задачи как церковного дискурса и, соответственно, дисциплинарную структуру; 2) сам принцип опирающейся на данный этос трехчастной структуры в виде теологии исторической (церковная авторефлексия в ретроспективном контексте), систематической (в системе) и практической (в перспективистском контексте), обоснованный у Л. Пельта и других систематизаторов XIX в.; 3) признание догматического и нравственного богословия в качестве основных систематических дисциплин (приоритетные задачи богословия связаны с трансляцией истины и ее реализацией в жизни) и признание статуса таковых также за литургическим и каноническим (у митрополита Макария); 4) правомерность включения «библейского богословия» в «историческое богословие» (признание Библии как части истории Церкви); 5) разграничение конкретных «положительных» богословских дисциплин (образующих составляющие установленной «трехчастной структуры»), с одной стороны, и «естественной теологии» и апологетики — с другой[89]. Позиции ошибочные и «недоработанные»: 1) безосновательное введение в протестантском богословии XIX в. в качестве отдельного слоя систематического богословия «христианской философии» (с дальнейшими подразделениями на «мистику» и т. п.) и в католическом XX в. «аскетики» и «мистики» — в догматику[90]; 2) недооценка «неоднородности» богословских дисциплин и того, что дисциплины «практические» суть по большей части скорее стратегические «теологические искусства», чем теологические науки с соответствующими теоретическими проблемами (каковы дисциплины систематические); 3) недооценка «неоднородности» и в рамках дисциплин исторических, в которых далеко не все «слои» имеют собственно богословское содержание.
Необходимость отказа от игнорирования значимости предметной систематизации богословского знания в русской мысли XX в., чреватого значительными потерями в «богословском разуме». Ориентировочная схема структуры теологических дисциплин с учетом всего вышесказанного.
