Она все-таки воцарилась в этом мире, радостно излившись из глубин холма, залила его своим сиянием.
А Голывуд грезил…
Она же грезила за каждого.
В жаркой, душной темноте дощатой лачуги Джинджер Уизел видела во сне красные ковровые дорожки и восторженные толпы. И еще решетку. Во сне она снова и снова возвращалась к решетке, где порыв теплого воздуха поднимал ее юбки…
В чуть более прохладной темноте своей куда более дорогой лачуги признанный мастер картинок Зильберкит видел во сне восторженные толпы, а еще видел, как кто-то вручает ему награду за лучшие в истории движущиеся картинки. То была громадная статуя.
Улегшись посреди песчаных дюн, Утес и Морри беспокойно ворочались во сне, ибо по природе своей были тварями ночными и потому сон в темноте будоражил их извечные инстинкты. Тролли видели во сне горы.
Поодаль от них, у воды, под звездами, Виктору снились взмывающие полы плаща, топот копыт, пиратские корабли, схватки на шпагах, люстры с сотнями свечей…
На соседней дюне, приоткрыв один глаз, дремал Чудо-Пес Гаспод. Ему снились стаи волков.
А Себя-Режу-Без-Ножа Достаблю ничего не снилось – потому что он не спал.
Путь верхом до Анк-Морпорка получился долгим. Вообще Достабль предпочел бы торговать лошадьми, чем ездить на них. Но даже самая долгая дорога когда-нибудь подходит к концу.
Непогода, так заботливо обходившая стороной Голывуд, не тревожилась об Анк-Морпорке, и город сейчас заливало дождем. Впрочем, ночной жизни это не мешало – она лишь делалась чуточку мокрее.
Не существует товара или услуги, которые были бы в Анк-Морпорке недоступны, даже глубокой ночью. А Достабль наметил сделать многое. Нужно было изготовить рисованные афиши. Добыть миллион мелочей. Многие из них напрямую были связаны с идеями, которые ему пришлось изобрести и разработать в течение долгого пути верхом. А теперь ему предстояло доходчиво разъяснить эти идеи другим людям. И разъяснить по возможности быстро.
Достабль спешился. Его окружала серая мгла рассвета, а дождь лил сплошным потоком, плотным, как стена. Вода переливалась через края сточных канав. Мерзкие горгульи-водометы с городских крыш ловко изрыгали дождевую воду на головы прохожих – правда, сейчас, в пять часов утра, толпы на улицах несколько поредели.
Себя-Режу всей грудью вдохнул густой городской воздух. Осязаемый воздух. Вряд ли где найдешь более осязаемый воздух, чем в Анк-Морпорке. Вдохнешь его, и сразу ясно – этим воздухом уже много тысяч лет подряд дышат другие люди.
