– Что я такое? – мой голос дрогнул от накатившего ужаса. Ректор встал и шагнул ко мне, вызывая острое желание оказаться в его объятиях.
– Мы не знаем, – успокоил Оливье, осторожно прижимая меня к себе. – Почти всю ночь думали над этим, но так и не смогли понять, кто ты.
Его пальцы поправили мой локон, и я засветилась, как бенгальская свеча. Даже пара искр отлетела в сторону. Ректор замер.
– Может, мне попробовать обнять Аню, чтобы убедиться: прав я или нет по поводу её выбора, – усмехнулся Трэнр.
Я почувствовала, как напрягся мой дракон. Идея ему не понравилась, хотя я едва улавливаю его эмоции. Интересно, почему так? Яркие эмоции Трэнра чувствую, как свои, а эмоции Оливье для меня лишь слабые отголоски.
– Хорошо, – неожиданно согласился Оливье. – Но если она тебе сломает пару рёбер, не говори потом, что я тебя не предупреждал, – и отошёл от меня, уступая Трэнру. Лава под моей кожей потухла. Забавно, словно внутри электричество отрубили.
Драконо-сын не терял времени зря: пикнуть не успела, как оказалась в его крепких объятиях. Меня прижали нежно, его пальцы скользнули по моим волосам.
– Без поцелуев, – строго предупредил Оливье. – Иначе за себя не ручаюсь.
Внутри меня что-то недовольно фыркнуло, и я попыталась вырваться.
– У неё глаза горят огнём! – с восторгом воскликнул Трэнр и ещё сильнее прижал к себе. Его ладонь скользнула вдоль талии и опустилась на берда, потом сжал моё мягкое место и гаденько улыбнулся.
Ну, во-первых, он сам виноват.
Во-вторых, сама я с ним разобраться не успела, хотя руку уже занесла.
В-третьих, ректор был в такой ярости, что телом адепта был сломан шкаф. Всё произошло за секунду: Трэнр улетел в шкаф без помощи магии, а я осталась стоять с замахнувшейся для смачной пощёчины рукой. На моей ладони полыхал настоящий огонь.
– Не смей к ней прикасаться! Убью! – прорычал Оливье, явно сдерживаясь от того, чтобы не добить сына.
– Ты его недавно усыновил, – напомнила я ректору, держа руку перед собой и глядя на играющий на ладони огонь.
– Если бы знал, что так сложно быть твоим сыном, я бы передумал, – простонал в развалинах шкафа Трэнр. – Травма на травме, причём психологических травм больше. Ни один травник меня не вылечит.
– Боб Марли тебя спасёт, – пошутила я, играя с огнём.
– Он травник? – простонал несчастный адепт.
– Самый известный в моём мире.
Ректор тряхнул головой, словно пытался скинуть с себя наваждение, и повернулся ко мне. Его зрачки были вертикальными, оба глаза напоминали кошачьи. Уголок губ нервно дёргался. Оценила обстановку со вторым мужем: тот лежал неподвижно и не мог видеть происходящего. Для полной уверенности окружила себя и ректора стеной из огня, тем самым удивив его.
