Танталовы муки – это просто тьфу в сравнении с мучениями неудовлетворенной плоти! Неужто магараджа после вчерашней ночи решил, что его гость – каменюга бесчувственная? Неужто никто не осмелится нарушить его покой?
Нет, не уснуть. Надо хоть прогулкой себя успокоить…
Набросил рубаху, натянул штаны, сунул ноги в короткие, легкие сапоги, снова вышел на балкон, с вызовом уставился на звезды.
Ишь ты! Похоже, слух о неприличном дикаре уже прокатился по всем небесам. Столько звезд, как сейчас, Василий отродясь не видывал. Эва, повысыпали, выпялили свои сверкающие гляделки!
Пуст и темен сад, простертый внизу, непроницаемо темен, только что это мерцает внизу мягким опаловым блеском? Река? Нет, до реки отсюда далеко, вниз по горам. Скорее всего, водоем… точно, водоем!
Самое время сейчас – поплавать в бассейне. Вода небось прохладная. Сотню раз измерить его вдоль и поперек саженками – и все, и как огурчик, и духовное опять возобладает над материальным!
За колонной, поддерживающей ажурный балкон, вилась узенькая и почти отвесная, будто трапик, лесенка.
Василий мигом спустился на садовую дорожку. Безлюдье царило кругом, безлюдье и ночь. И вдруг он замер, вглядываясь вперед, где уже близко замерцал овал водоема. Вот фонтанчик посредине – тихо журчит, струится вода, вот высокий беломраморный парапет, на котором сидит, подняв лицо к звездам, стройная фигура.
Да ведь это женщина! Ей-богу!
Василий хлопнул себя по лбу и едва не расхохотался. Так вот в чем дело!.. Ай да магараджа! Молодец он все-таки. Не оплошал. А Василий – полный дурак, потому что позабыл одно простое правило, которому частенько следовал в своем имении.
Красивых и смелых девок у него и среди дворни, и в ближайшей деревеньке было немало, и вот, когда съезжались в Аверинцево друзья молодого хозяина – люди все тоже молодые и пылкие, – Василий накануне их приезда вызывал к себе помощника управляющего Ерофеича и, значительно подняв палец, говорил:
– Ерофеич! Едут ко мне восемь человек (здесь он перечислял фамилии, хорошо знакомые Ерофеичу по прежним визитам).
– Не извольте беспокоиться, барин, – степенно отвечал Ерофеич. – Чай, не в первый раз!
Засим они расходились – каждый по своим делам, однако Василий знал, что Ерофеич, прервав хлопоты по уборке дома и заказу несметного количества блюд в поварне, улучит минутку вызвать к себе восемь самых красивых и чистоплотных девок и отдаст им распоряжения примерно такого рода:
– Лушка! Ты будешь в бельведере. А ты, Марфута, прогуливайся у прудов. Любашка, ты чтоб в аллейке яблоневой туда-сюда хаживала, ну а тебе, Ефросиньюшка, не миновать, как и в прошлый раз, песни петь под балконом…
