— С огнем играешь… — вконец разозлился дознаватель. Убедившись, что все без толку, он дал знак темному уводить арестантку.
Мы молча прошли сквозь пыльную взвесь коридора, купающегося в сизом полумраке. Ноги едва меня слушались, и, поднимаясь по лестнице, я придерживалась перил. Еще до того как ступила в холл я услышала задушевную речь комендантши, а мгновением позже — увидела знакомую старушку в компании молодого муаровца, который непрерывно водил по бумаге пером. Моим пером!
— …Так я ж и говорю, господин страж, спят они вместе, — вовсю распиналась старуха, казалось, не упуская ни одну деталь из личной жизни Роиль Чансе. — Молодежь совсем стыд потеряла! А некромант этот — птица темная, бережет он ее. Бережет и… балует… платьишки дорогие, туфельки модные, — комендантша скривилась и продолжила угодничать, — на денежки не скупится! Как и на угрозы. Ему, видите ли захотелось проникнуть в женское общежитие. И это в ночное время! А нам пускать не велено…
— А зачем пускали, раз не велено? — ужалила я, томимая острым желанием наколдовать на старческом лице парочку больших и жирных бородавок.
Комендантша прищурилась и смерила меня презрительным взглядом, а после с удвоенным рвением продолжила:
— Она и дома у некроманта ночевала. Помню, неделя только началась, я как раз собиралась обход делать. Никакого доверия к молодежи, сами понимаете?! Хорошо, если только стулья сломают, а иной раз такое бывает, что ой-ой-ой! Польют комнатное растение приготовленным своими ручками удобрением, да разъедутся по домам, а за выходные цветочек-то разросшимися корнями пол стены искорежит, да окно выстеклит. Но не о том же ш сказать я хотела. В окошко я тогда глянула. Смотрю, девка-то с некромантом распрощалась и мышкой в общежитие юркнула. Меня как увидела, так стыдливым румянцем вся и залилась…
— Ты ему еще ботинки оближи, а то в пыли все, — прорвало меня.
Старуха сжала кулаки готовая меня растерзать.
— На выход, — потребовал заклинатель тьмы и, пропуская меня вперед, придержал дверь общежития, чем вызвал мое удивление, которое сменилось брезгливостью при виде конвоирской повозки.
— И откуда вы такие ухоженные вылезли?
Два пузатых мерина нетерпеливо перебирали грязными по колено ногами. Грязь расползлась по днищу повозки, на добрый локоть поднялась по стенам, набилась в подножку. Граненые стержни колес также были облеплены дорожной хлябью, и только металлический обруч, обтянувший наружный обод колеса, сиял отполированный булыжной мостовой.
