Что-то засверкало за оградой; мерцающее отражение света создавало впечатление, что пещера обрывается в зеленовато-черную пропасть. Потом увидев перевернутое отражение — свое и толпы спутников — каждый понял, что там.
— Подземное озеро, — экскурсовод делал героические усилия, чтобы начать рассказ, голос его дрожал. — По меньшей мере футов тридцати-сорока глубины. Оно наполнилось, когда работы были прекращены и воду перестали откачивать. Расположенные ниже уровни разработок затоплены таким же образом…
Андреа дрожала. У нее была врожденная боязнь глубокой воды. Под землей этот страх еще усилился; казалось, бездонная черная впадина, заполненная водой, скрывает непостижимые ужасы.
Саймон пристально смотрел вниз, на мерцающую зелень воды — до тех пределов, где она сливалась с чернотой, так что увидеть что-либо дальше было невозможно. Причудливые образы дрожали и переливались под поверхностью воды — человеческие лица, искаженные болью и яростью. Стертые рябью, они исчезали, и тут же появлялись новые.
Сейчас он молился про себя, вознося слова благодарности, обняв Андреа. "Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни…"
Вдалеке послышался шум; все напряглись и сдвинулись теснее. Но то был не протяжный вой, а громыхание. Оно приближалось, каменный пол вибрировал, будто от страха тряслось все кругом.
— Прибыл поезд, — объявил гид с заметным облегчением. — Прошу всех следовать за мной.
За ближайшим поворотом они снова увидели освещенную ступенчатую платформу, ярко-белые кабинки, такие милые в своей обыденности. Машиниста здесь не было, так как фуникулер управлялся с пульта на поверхности — поезд-привидение.
Торопливая, бестолковая посадка, испуганные взгляды, брошенные назад, в штольню, словно каждый ждал, что в любой момент оттуда может появиться нечто невыразимо ужасное. Рэнкин прижался к Андреа, освобождая место гиду, который на обратном пути сел в их кабинку. Когда фуникулер тронулся, тот явно испытал облегчение, — а Саймон снова пережил страх при мысли, что силы мрака могут нанести последний отчаянный удар, чтобы не дать им уйти, и трос оборвется. Закрыв глаза, он дважды прочел "отче наш", и когда снова открыл их, увидел яркий солнечный свет. Все рванулись наружу, бросая в ящик ненужные шлемы.
— Саймон… — Андреа хотела что-то сказать, но ее перебил, оттесняя спиной, рослый гид.
