Жителям этой страны незнакомы другие цветы, кроме тех, которые ночью сыплются с неба в воздушном пожаре. Эти цветы холодны, как все в их холодной стране, они не дают аромата, но зато они не блекнут; а если и тускнеет их огонь к утру, то лишь для того, чтобы вновь, еще ярче, расцвести к ночи.
Сюда, в загроможденный льдинами залив, привез Ваню обросший льдом, отяжелевший корабль.
Синий саван снегов скрыл черту берега и слил хребты гор с чудовищными прозрачными глыбами замерзшей воды.
Никто не вышел навстречу кораблю. Его приветствовали лишь моржи и тюлени своим резким криком, да медведь, одетый в богатую белую шубу, добродушно кивнул ему головой.
Но небо, завидев смелого путешественника, зарделось на севере алым светом. Вспыхнул воздух и заметал искры света в самые дальние углы темного небосклона. От ледяных глыб легли зеленые тени, от лоснящихся тюленей поднялся розовый пар, и морская бездна сделалась еще более темной и бесконечно глубокой.
Холодом веяло от раскаленного неба, и не хватило бы моря, чтобы залить небесный пожар.
Высадившись на льдину, Ваня подал знак, и корабль с горящими парусами поплыл обратно, в самую пасть бездонного моря, в самое сердце пожара, оставив Ваню одиноким среди моржей и белых медведей.
Ваня сделал шаг, — и перед ним выросла громадная мохнатая розовая фигура.
Еще шаг, — и медведи его окружили.
Стоя на задних лапах, они плавно кружили передними по воздуху и в такт повертывали свои тонкие морды с парой маленьких добрых глаз. Они понимали, что Ваня их не боится и предлагали ему свою дружбу, свою ласку и теплоту своих пушистых шуб.
Протянув им обе руки, Ваня почувствовал мягкие, приветливые пожатья и, подчиняясь новым друзьям, пошел за ними в прозрачную ледяную пещеру, полную зеленовато-голубого света.
Ваня не чувствовал холода. Его уложили на мягкий, теплый, пушистый снег, два медведя закрыли его своим мехом и согревали влажным дыханием. В сладкой дремоте он гладил рукою лапу одного медведя, который прежним ровным, знакомым голосом говорил Ване новую чудесную сказку.
Корабль бросало с волны на волну, как легкую щепку. Да он и был щепкой в сравнении с этим страшным, свирепым чудовищем-морем, этим стоглазым великаном, не знающим жалости. Мокрые обрывки парусов болтались на обломках мачт вместе с кучей негодных веревок. У гордого лебедя были разбиты оба крыла… Команда корабля не смела показаться на палубу, через которую беспрестанно перекатывались волны, и в смерти ждала избавления от ужасного ожидания смерти.
