– Просто не хочу, чтобы он победил.
* * *
После ужина неумолимо потянуло в сон. С такой силой, что меня едва хватило на новый браслет под крупицы – он и стал подарком сразу и от Кеймана, и от короля. До невозможности красивый, серебряный. Я влюбилась в изящное плетение, но, вспомнив, как грелась серебряная ложка, опущенная в горячий чай, решила подыскать что-то другое. Еще одна стычка с огневиками, и живого места на запястье не останется.
Но Кейман, естественно, мой интерес заметил, нахмурился, взял мою руку и осмотрел след от ожога.
– Это что? – спросил он.
– Так… неудачная самостоятельная практика по использованию крупиц огня.
– То есть ты просто занималась?
– Да.
– И подожгла браслет.
– Да.
– А почему не потушила?
– Воды рядом не было.
– А что с огневиками стало?
– Яспера спугнула… Магистр Крост!
Кейман зашелся в припадке смеха.
– Ладно, – просмеявшись, сказал опекун, – возьми, который понравился, он с защитой от магического воздействия.
Но хихикать продолжал всю дорогу до экипажа.
В карете, пригревшись и разомлев, я начала засыпать. И прежде чем успела сообразить, что здесь этого делать не стоит, привалилась к окошку и задремала.
Я снова в школе. Снова поднимаюсь по знакомой лестнице, вслушиваясь в стук собственных каблуков. Завывает метель, небо затянуто низкими грозовыми тучами. Странный запах, в котором смешиваются озон и мороз, проникает в легкие, из-за него трудно дышать. Хватаясь за ручку, я уже знаю, что увижу внутри, какая картина откроется мне, но…
Но я ошибаюсь.
Он стоит в тени лестницы, спиной ко мне, но почему-то я знаю, что улыбается. Много раз я пыталась представить лицо Акориона, увидеть его полностью, но образ ускользал.
– Решил сделать тебе подарок на день рождения. Не смог дождаться ночи.
При мысли, что Акорион знает обо мне все, внутри что-то сжимается в приступе тревоги.
– Ты расстроилась из-за мемориала. Не плачь, любовь моя, это послание не тебе. Мне казалось, цветы тебя успокоят. Но раз память о тех смертных важна тебе…
Он делает жест рукой, и я смотрю туда, где раньше стоял постамент. Белоснежная скульптура на том же месте, но вместо абстрактных парня и девушки я вижу знакомые лица и фигуры. Надин на коленях, сжавшуюся в комок, и закрывающего ее Эйгена, едва стоящего на ногах.
Мрамор идеально бел. И только крохотные капли крови нарушают его белизну.
Меня захлестывает ярость. Если бы мы находились не во сне, не там, где властвует Акорион, над головой бы уже сверкали молнии, но здесь я бессильна, здесь я снова девочка с Земли, злость которой только веселит.
