– Прости? Считаешь, я должна нести ответственность за чужие преступления?
– Ты не способна нести даже за свои.
– Можешь объяснить, какого хрена происходит? Если у тебя есть претензии – выкладывай!
– Хорошо. – Сестра Бастиана вышла из толпы адептов и с вызовом посмотрела мне в глаза. – Из-за твоих игр тот препод свихнулся. Из-за тебя Эйген и Бастиан остались в школе. Из-за тебя мой жених мертв, а брат одной ногой в могиле. Если бы ты, Деллин Шторм, не была такой самовлюбленной, тупой шлюхой, ничего бы не произошло. Вот моя претензия.
– Брина! – Аннабет покачала головой, подруга лучше прочих знала, что если у меня сорвет крышу, то к жертвам Акориона добавятся еще и жертвы спонтанного всплеска темной магии.
Но, как ни странно, злость хоть и бурлила внутри, но не спешила прорываться через щит самоконтроля.
– А тебе не кажется, что виноваты во всем как раз твой брат да и вообще такие, как ты? Это вы создали в школе атмосферу постоянной войны. Это вы загоняете всех, кто вам не нравится, в угол, вынуждаете их искать защиты у преподов, набрасываетесь толпой. Это вы превратили школу магии в школу выживания. Хочешь мою претензию? Если бы дружки твоего брата не травили меня и моих друзей, ничего бы не случилось. Знаешь, как быстро Эйген перешел из категории лучших друзей огненного короля в изгои? Из-за меня они остались в школе? А не из-за того ли, что твой братик – упрямый мудак, а Эйген так не хотел с тобой расставаться, что ходил за ним хвостом, пытаясь поговорить? Нет, Брина, они остались в школе не из-за меня, а из-за тебя. И это… – я обвела руками творившийся бардак, – плоды, которые выращены вашими руками. И неважно, кто съехал с катушек: препод, влюбившийся в адептку-изгоя, затравленный первокурсник, привязанный голым к столбу, изнасилованная на пьяной вечеринке старшекурсников девочка. Каждый из них может взять крупицы и насовать их вам по самые гланды через одно место. Просто потому что вы ДОСТАЛИ! Всех.
Я замолкла, ожидая ответной атаки, но Брина молчала. В ее глазах все еще пылала ненависть, уже знакомая мне, – они с братом были очень похожи. А еще ее глаза наполнились слезами, и мне тут же стало стыдно. Наверное, в том, что я сказала, была лишь половина правды, но, пожалуй, можно было отнестись к девушке, потерявшей жениха, снисходительнее.
Додумать эту мысль и как-то сгладить сказанное мне не дали: раздались оглушительные, взорвавшиеся в большом холле яростным звуком аплодисменты.
