Мы вышли наружу. Рейчел продолжала молчать, и я почувствовал, что это начинает здорово действовать мне на нервы. Почему-то мне очень хотелось, чтобы ей было со мной легко и свободно, и я ни в коем случае не мог допустить, чтобы она считала меня самовлюбленным болваном и эгоистом.
– Самое главное – это, конечно, арестовать убийцу, – сказал я, пытаясь нащупать почву для примирения. – Покажи мне, где здесь у вас телефон, и я сделаю пару звонков: своему источнику и еще главному редактору в Денвер. А потом мы обязательно что-нибудь придумаем. Хорошо?
– Валяй, действуй, – неохотно согласилась Рейчел, и я немедленно ощутил себя почти счастливым: наконец-то мне удалось выжать из нее хоть слово.
Мы вошли в центральный корпус, прошли по коридорам, спустились вниз по лестнице и оказались в Национальном центре по анализу преступлений, связанных с насилием, который размещался на минус первом этаже. Рейчел провела меня через приемную в большое помещение, которое мало чем отличалось от нашего отдела городских новостей. Здесь тоже стояло два ряда рабочих столов со звукопоглощающими перегородками, а вдоль стены справа виднелись двери личных кабинетов. В одну из них мы вошли, и я сразу подумал, что эта комната принадлежит Рейчел, хотя обстановка в ней была самая спартанская, лишенная всякой индивидуальности. Единственной фотографией был портрет президента на стене.
– Вот, можешь звонить отсюда, – сказала Рейчел. – А я пока разыщу Боба и узнаю, есть ли какие-нибудь новости. И не беспокойся, телефон не прослушивается.
Хотя в голосе молодой женщины прозвучали саркастические нотки, взгляд ее скользнул по поверхности стола. Агент Уоллинг явно хотела лишний раз убедиться в том, что не оставила в доступном месте никаких важных документов. Удостоверившись, что на столе ничего нет, она ушла. Я уселся поудобнее и нашел в записной книжке телефон, который мне дал Дэн Бледшоу. Это был его домашний номер.
– Добрый вечер, Дэн, это Макэвой. Я сегодня был у тебя.
– Да, я помню.
– Слушай, после того как я вернулся в Вашингтон, на меня вышли ребята из ФБР. Они начали расследование того дела, о котором мы говорили, и сумели обнаружить аж пятерых убитых. Но они не включили в свой список Маккаферти, так как им не было известно, что он оставил записку. Я мог бы сообщить им, как все обстояло в действительности и что Джон – или не Джон – написал в своем последнем письме, но решил сначала переговорить с тобой. Ты не против? Если я все объясню федералам, они наверняка пришлют к тебе кого-то из своих сотрудников. Хотя не исключено, что они сделают это даже в том случае, если я ни слова им не скажу. Так как, ты не возражаешь?
