— А, ну да, так лучше! — согласился Митяев.
— Вам надо в штатское переодеться, — продолжала учить его Лара. — Пистолет, конечно, возьмите. Но пока что нам главное — выследить их.
— Да! — решительно рявкнул Митяев. — Мы их выследим. А потом накроем!
— Но про наши планы никому пока что не говорите! А то их предупредить могут, — сказала Лара.
— Кто их может предупредить?
— Я же говорила. Кто-кто… кто-нибудь из ваших… — вздохнула Лара.
— Да… а как же машина… — задумался Митяев. — Мне же у кого-то придется машину брать…
— У вас же с Димоном машина есть. Ваш старенький «жигуль».
— Ну да, есть… — согласился Митяев. — Правильно! Он меня не подведет!
— Он-то вас, может, и не подведет, а вот вы его… — покачала головой Лара.
— В смысле?! — возмутился Митяев.
— В смысле… Вы идите сейчас к себе, отоспитесь. А часов в девять я к вам зайду, вы в штатское оденетесь, и мы поедем, — предложила Лара.
— Ну да, так будет правильней! — согласился Митяев.
— Только не проспите, — попросила Лара, помогая Митяеву подняться и надевая ему на голову фуражку.
— Да, проспать я могу… — покачал головой Митяев и добавил: — А я вот что, я дверь запирать не буду. Ты придешь и меня поднимешь.
— Хорошо, — кивнула Лара, провожая его до двери.
— Мы за Димку этим гадам отомстим! Так, что мало им не покажется! — выкрикнул Митяев.
Митяев замолк только тогда, когда вышел на лестничную площадку. Лара помогла ему отпереть дверь его квартиры, но дальше он пошел сам. Лара же вернулась к себе. Мама по-прежнему сидела на кухне и похрапывала, положив голову на сложенные не столе руки.
Лара решила ее не тревожить, только взяла со стола недопитую бутылку водки и со злостью вылила все, что там оставалось, в умывальник. Мама не была законченной алкоголичкой, но напивалась все чаще и чаще. Как она выражалась, «тоску гоняла».
Лара еще помнила, как они с отцом жили семьей. Правда, тогда была жива еще бабушка, папина мама, с которой родители и оставляли маленькую Лару, когда ездили за товаром. Когда они возвращались, в квартире появлялись огромные клетчатые сумки, но родителей по-прежнему дома не бывало. Они день-деньской пропадали на Черкизоне. Торговали шмотками, которые привозили из Турции или из других стран. Возвращались веселые, как теперь она понимает, пьяные. Отец подводил ее, совсем еще маленькую, к зеркалу и начинал сравнивать их носы, губы, глаза. Ему все время казалось, что она на него непохожа, что она не его дочка. Потом ездить за товаром стал только отец, а мать оставалась, чтобы торговать тем, что он привозил. Как раз в тот год, когда бабушка умерла, отец сошелся с какой-то богатой дамочкой. Теперь отец живет своей, богатой жизнью. А мама по-прежнему торгует. Но уже не шмотками, а овощами и фруктами. И пьет. И с этим, как давно поняла Лара, ничего не поделаешь. У отца-то все шло путем. Хоть он и прикладывался к бутылке, но и бизнесом занимался. Или это его нынешняя жена бизнесом занималась… Только детей она ему родить не смогла. Поэтому отец теперь, хоть и сомневался, его ли Лара дочка, но денег давал столько, сколько она просила. Но радости эти его деньги ей не приносили. Сначала шмотки покупала, потом по ночным кабакам начала тусоваться. Там и кокаин нюхать научилась. Для остроты ощущений колеса глотала. А иначе музыка уже не вставляла. Иначе не так было весело. Но колоться боялась. Она с детства уколов боялась. А Димон, кажись, пробовал. И кололся, и крокодил на себе проверял… Хотя говорят, от крокодила некоторые заживо гнить начинают.
