— Землей завалило, голова шибко болит, пришел мало-мало отдохнуть.
«Не дезертир ли?» — подозрительно оглядел его Мариша.
— Слышь, — оживился солдат, — баб туда пригнали цельную роту, ей-бо! Ударницы! Мало-мало прижали их тут наши в ходах: вам, мол, барышни, все одно помирать, как вы есть батальон смерти, так хошь побалуйте солдатиков.
Солдат усмехнулся спекшимися губами.
«Наверное, дезертир, — соображал Мариша, — ишь как смакует! «Мало-мало»… И слова-то у него дезертирские».
— Как на позициях? — строго спросил Мариша.
— А как? — деловито стал обуваться солдат. — Одни говорят наступать, а другие — не наступать. Не разбери-поймешь. Я так полагаю, что дело теперь туда пойдет.
И махнул рукой вверх по ручью, в лесную чащу. Закинул ружье и медленно, разбитой походкой побрел туда сам — в сторону, противоположную от фронта.
«Дезертир, ясно», — проводил его глазами Мариша.
Продираясь обратно в зарослях ольховника, он спугнул другого солдата. Подозрительно оглядели они друг друга, и солдат зашагал прочь, лениво обмахиваясь зеленой веткой.
На суку Мариша заметил трепыхающуюся бумажку. Было выведено на бумажке каракулями:
«Братья! Офицера хочут делать наступление. Не нужно ходить, нет тех прав, что раньше было. Они изменники, наши враги внутренние, они хотят опять, чтобы было все по старому закону. Вы хорошо знаете, что каждому генералу скостили жалованье, вот они и хочут сгубить нас: мы только выйдем до проволочных заграждений, нас тут и побьют. Нам все равно не прорвать фронт, нас тут всех сгубят. Я разведчик, хорошо знаю, что у немца наставлено в десять рядов рогаток и наплетено заграждение и через пятнадцать шагов пулемет от пулемета. Нам нечего наступать, пользы не будет: если пойдем, то перебьют, а потом некому будет держать фронт. Передавайте, братья, и пишите сами это немедленно. С почтением писал темный лес».
Мариша скомкал бумажку и сунул в карман.
— Ишь ты какой! — посмотрел он вслед уходившему солдату.
На заставу Мариша вернулся тревожный.
— Дезертиры бегут в лесу, — сказал он, завидев в окопчике взводного.
Тот не двинулся. Подойдя ближе, Мариша увидел, что взводный спит. Он заснул сидя, с винтовкой меж колен, сморенный тяжким сном. Солнце грело его в упор, голова свалилась назад, из-под фуражки бежали по щекам струйки пота, и мухи облепили раскрытый рот.
В кустах, подложив под голову скатанные шинели, спали солдаты.
Мариша прошел на опушку. Часовой и подчасок, вытянувшись в кустах, спали оба.
