Жук отнесся к этому событию вполне спокойно. Минуту назад его могли убить, но противник допустил ошибку, дав ему возможность нанести ответный удар. И раз уж случилось так, исход дела можно было считать решенным: когда речь заходила о том, чтобы что-нибудь куда-нибудь бросить, равных Жуку не было. И как ни странно, этим редким умением точно бросать всевозможные снаряды в цель он был обязан не столько школе, пройденной в ВДВ под чутким руководством сначала инструкторов учебного центра, а потом незабвенного Ти-Рекса, сколько своей книжной начитанности и богатому воображению. У его бабушки, в прошлом тоже школьной учительницы, среди прочих подписных изданий на полке стоял роскошный шеститомник Фенимора Купера. Валерку Жукова приучали к чтению, что называется, с младых ногтей, и уже к девяти годам он мог часами напролет чуть ли не наизусть заливать сверстникам о приключениях Натаниэля Бампо — Кожаного Чулка, Большого Змея Чингачгука и его сына Ункаса — последнего из могикан. Он бредил индейцами и требовал, чтобы его называли Большим Змеем; он мастерил луки при помощи позаимствованного дома кухонного ножа, а потом, наскучив рукодельем, метал этот нож во что попало — в дерево так в дерево, в забор так в забор, а бывало, что и в дверь. За изуродованные двери и стены ему не раз доставалось на орехи, и любой другой пацан на его месте в два счета остыл бы к этой забаве, благо мальчишкам в этом возрасте не приходится долго ломать голову, придумывая, что бы еще учудить, — безумные затеи сами собой так и лезут из них, как дрожжевое тесто из кастрюли. Но Жук не переключился на другой предмет, неожиданно для себя обнаружив, что метать нож в цель у него получается лучше, чем у сверстников. Он стал развивать это умение, доводя его до совершенства, и со временем достиг неплохих результатов в метании чего угодно, будь то камень, перочинный нож, найденный на чердаке бабушкиного дома ржавый серп, топор или обыкновенная кривая палка. Поэтому попасть с двух метров гранатой в окно движущегося автомобиля ему было все равно что высморкаться: с одной стороны, дело нужное, приятное и для здоровья полезное, а с другой — ну чем тут хвастаться?
Разрушенный аул был уже близко. Теперь Жук отчетливо, во всех подробностях, видел похожие на обломанные гнилые зубы остатки стен уничтоженных беглым артиллерийским огнем домов и узкие, перепаханные снарядами улочки. У самой околицы стоял вросший голыми ступицами колес в каменистую почву ржавый горелый остов микроавтобуса скорой помощи. Жуку показалось, что он видит среди развалин перебегающие человеческие фигуры и бледные при дневном свете вспышки дульного пламени. Что-то снова просвистело в опасной близости от головы; Жук решил, что это прилетевшая из аула шальная пуля, но новая очередь, с лязгом пробарабанившая по заднему борту пикапа, развеяла это заблуждение. Оглянувшись, он увидел еще две машины: бежевую «шестерку» и размалеванный камуфляжными пятнами и разводами открытый джип. Уже миновав пролом в ограждении, отмечавший место последнего упокоения взорванной Жуком «Нивы», автомобили преследователей медленно, но верно догоняли покалеченный «лендровер». Противник вводил в бой свежие силы, которых, судя по интенсивности доносившейся из аула пальбы, и без того было более чем достаточно. С этим надо было срочно что-то делать, поскольку геройски погибать в этой пыльной дыре Жук вовсе не собирался.
