В очередной раз, поворачиваясь на другой бок, Мирра скользнула взглядом по окну, да так и привстала от неожиданности. Сквозь тюль и грязное стекло было видно дорогу, освещенную серебристыми лунными лучами, а по ней скользили призрачные фигуры. Любопытство оказалось сильнее страха. Она тихонько вылезла из-под одеяла и, ступая босыми ногами по полу, подошла к окну, осторожно отодвинула занавески.
Фигуры шли одна за другой, по одиночке. Неторопливо, едва переставляя ноги, тонувшие в серебристом тумане, не поднимая головы и не оглядываясь по сторонам, словно каждая из них знала, куда идет. Они не были полупрозрачными, как показывают призраков в кино, не светились дьявольским светом и отбрасывали тень в лунном свете, как обычные люди. Если бы Мирра не знала, что это навь, решила бы, что обычные люди. Но что-то в их виде все же выдавало, что они не живые – мертвые. Не то чрезмерная плавность движений, не то общий скорбный вид. Здесь были и женщины, и мужчины, и старики, и дети. Некоторые из них уходили в темноту, другие сворачивали к домам. Мирра заметила скорчившуюся фигуру возле той калитки, где хозяева выставили в качестве угощения миску щей, видела фигуру чуть более высокую там, где угощение было богаче.
Мир остановился, замер, ни одно случайное облачко не смело закрыть луну, пока навь лакомилась оставленным угощением. Не смела пошевелиться и Мирра, наблюдая за этим скорбным пиром.
Чужое лицо появилось перед окном внезапно. Мирра не сразу поняла, что это лицо, в первое мгновение что-то просто закрыло ей обзор, отрезало мертвый мир от нее, живой. И лишь секунду спустя она разглядела жуткий оскал в нескольких сантиметрах от себя. Оно было по ту сторону стекла, но от этого пугало не меньше. Длинные черные волосы мокрой паклей обрамляли худое бледное лицо, вместо глаз – черные провалы, а вместо рта – тонкие акульи зубы. Губ у существа то ли не было, то ли оно широко открыло рот, демонстрируя свои намерения. Ни тела, ни даже шеи она не видела, лицо словно находилось в белоснежном облаке.
Мирра шарахнулась назад, упала на пятую точку, широко раскрытыми глазами глядя на существо за стеклом, а то пялилось на нее черными провалами и скалило зубы в хищной ухмылке.
И как всегда в такие минуты, заорать не получилось. Впрочем, это и к лучшему: не нужно будить девчонок. Баба Глаша утверждала, что заговорила все окна и двери в доме, нави ход закрыт. Мирра не была уверена, что это навья, но надеялась, что ход закрыт всему мертвому, а то, что тварь мертва, сомнению не подлежало.
