— Ну так что же мне передать патрону? — нетерпеливо сказал посланник Нерона. — Он просил все это в срочном порядке организовать.
— Я сам ему позвоню, — ответил полковник, сохраняя на лице вежливую мину. — Через час позвоню.
Полковник все же решил, что сдаст Серова, но только желательно, чтобы это было без свидетелей. Он хотел сообщить Нерону все по телефону. Если бы не четыре трупа, из-за которых тот приперся в управление лично, возможно, он промолчал бы насчет капитана. Очень трудно было бы потом оправдаться, если Кочетков вдруг в самом деле вернется. А теперь можно свалить на происшествие с владельцами «Фольксвагена», в центре которого Серов оказался по собственной инициативе. И привлек к себе внимание команды нового мэра. Случись что с капитаном, полковник останется вроде как в стороне.
— Хорошо, так и передам, — несколько угрожающе пообещал посыльный, покидая кабинет полковника.
* * *
— Они мне ничего про золото не говорили, потому что просто хотели кинуть, — торопливо говорил Демкин, которого привели в себя с помощью ведра воды.
Метод допросов, разработанный Нероном и его командой, действовал безотказно. Ни одного следа ударов на теле, да и вообще Демкина ударили один раз (сам Нерон в начале разговора), да чуть помятое ухо, и перед Рысью и его помощником сидел запуганный до смерти человек, готовый выложить все, что от него хотели услышать.
— Погоди, — придержал разговорившегося Демкина Рысь. — Заговорил! — крикнул он в соседнюю комнату.
— Я сейчас, — послышался голос Нерона. — Закончу разговор по телефону.
Нерон как раз беседовал с полковником, который выложил перед ним главную информацию про капитана Серова — его знакомство с бывшим хозяином города, Кочетковым. Услышал Нерон и душещипательную историю спасения дочери капитана, в которой вор в законе выступил в роли благородного спасителя.
— Занятно, — протянул Нерон, положив миниатюрную трубку сотового телефона в карман. — Прямо как у Пушкина Александра Сергеевича, капитанская дочка. Жаль, а я было хотел с капитаном подружиться, — он пошел в комнату, где его ждали. — Ну что он, колется?
Нерона отличала одна особенность. Он мог разговаривать с людьми любого уровня интеллекта и воспитания именно на их языке. Мог быть вежливым, цитировать классиков, а мог и так, как сейчас, рассыпать словечки типа «колется», «не бери на понт», «не считай меня шлангом» и тому подобное.
— Да, вдруг проснулось желание исповедаться, — усмехнулся Рысь. — Я же говорил, или выложит все, или ничего не знает. Второго моего зуболечения он не выдержал.
