— Да, отец, — быстро произнес Азиз.
Когда я увидел возбужденный блеск в его глазах, мне стало страшно.
— В том и поклянешься на Коране. А ты, Паладон, и ты, Самуил, принесете клятву на своих священных книгах. Вы, вы все торжественно принесете клятву, что будете во всем подчиняться Абу Бакру и ничего не станете предпринимать без его разрешения.
У Абу Бакра и Коран, и Тора, и христианская Библия уже были наготове. На них мы и принесли свои клятвы. Мы полагали, что на этом аудиенция закончится, однако Салим попросил меня с Паладоном задержаться. Оставшись с нами наедине, он тихим голосом, без лишних слов предупредил нас вот о чем: если он, Салим, узнает, что с головы его сына упал хотя бы один-единственный волос из-за какого-то нашего безрассудного поступка, то он, Салим, прикажет распять нас и всех наших родных. Произнося эти слова, визирь сверлил Паладона суровым взглядом. Думаю, Салим знал о наших ночных вылазках, знал о всех до единой! Закончив свою речь, он загадочно улыбнулся, задумчиво поглаживая седую бороду. Когда мы с Паладоном вышли из залы, нас обоих била дрожь, ибо мы прекрасно понимали, что Салим не шутил, а был совершенно серьезен.
Впрочем, в подавленном настроении мы пребывали недолго — пока не добрались до сада, где нас ждал Азиз с восторженным выражением на лице. Он схватил нас за руки, и мгновение спустя мы уже кружились в танце среди цветочных клумб, а стражники кидали на нас удивленные взгляды.
— Мы едем на войну! — вопил Азиз. Он был будто в исступлении. Никогда прежде я не видел его в таком состоянии.
— Мы познакомимся с Сидом! — вторил ему Паладон.
Радость моих друзей заставила меня позабыть о переполнявших меня сомнениях, и я заулюлюкал вместе с ними. Да смилуется надо мной Господь!
Следующие несколько дней ушли на то, чтобы собрать войска у городских стен. Занятия отменили. Вместо них мы готовились к войне. С нас сняли мерки, чтобы изготовить кольчуги (лично моя, когда я ее померил, сильно царапалась). Еще мы перерыли всю библиотеку в поисках книг о знаменитых битвах прошлого. Саид не пытался нам в том воспрепятствовать. Мы были заняты, и это означало, что у него оставалось больше времени на чревоугодие и сон. На прощанье он прошептал мне:
— Дам тебе совет, милый мой, походи по полю боя после битвы. Полюбуйся на эту бойню. Нигде больше ты столько не узнаешь о человеческой анатомии.
Последний вечер в Мишкате мы провели у Айши. Девушка пребывала в странном расположении духа, ругая на чем свет стоит Паладона.
