Сид был само очарование. Вел себя более чем пристойно. После окончания боя его больше не мучили приступы одержимости. Они с Азизом прекрасно общались друг с другом. В конце пира Паладон удалился с франкской девушкой, а Фанес — с иудейкой, после чего Сид предложил Азизу выбрать девушку себе. Даже не посмотрев на меня, принц согласился.
Не буду описывать вам то, что творилось у меня на душе. Не стану рассказывать о боли, мучившей меня.
Деваться мне было некуда, и я пошел куда глаза глядят. В сиянии лунного света я забрел на поле боя, усыпанное мертвыми телами. Я не собирался заниматься анатомией. Мне просто хотелось отвлечься от тягостных мыслей. Большая часть трупов уже лежала без доспехов. Тут уже успели похозяйничать стервятники — как четвероногие, так и двуногие. Я позавидовал мертвым.
Как оказалось, на поле я был не один. Тут бродили мародеры — крестьяне-христиане, искавшие чем поживиться. Один из них приметил меня. Видимо, ему приглянулась моя дорогая одежда. Крестьянин — низенький, приземистый человек в конической шляпе — бросился на меня с топором. Второй раз за день мне грозила смерть от одного и того же оружия. Я кинулся наутек, спотыкаясь о раздетые трупы, но мародер бежал быстрее. Так получилось, что с собой я захватил котомку, в которой лежали камни и праща. Несмотря на трясущиеся руки, мне удалось зарядить пращу, и когда преследователь был уже совсем близко, я запустил в него камнем. Даже не вскрикнув, он рухнул на землю — еще одно тело среди сотен других, точно таких же тел. Нет, он не был Голиафом, точно так же как и я не был Давидом. Так в тот день, пусть и не в битве, я убил человека — запросто, словно кролика. Я никогда об этом не рассказывал ни Паладону, ни Азизу. Меня мучило чувство стыда.
Спать я отправился в шатер к одному из сотников. Незадолго до рассвета меня разбудил Паладон. Он был бледен.
— Что случилось? — спросил я, когда мы вышли из шатра. — Твоя красотка пришлась тебе не по вкусу?
— Нет, она хороша, — помотал он головой, — но она уже ушла. Я отослал ее прочь.
— Это на тебя не похоже. — Я зевнул. Будучи занят собственными переживаниями, я не был готов выслушивать чужие. — Кстати, имя у нее есть?
— Джульетта, — проговорил он, — но это неважно. Важно то, что она рассказала мне после того, как мы позанимались с ней любовью.
— И что же она тебе такого рассказала? — Я снова зевнул.
— Помнишь темнокожую девушку? Сид еще сказал, что она из джунглей. Так вот, ее больше нет. Он ее убил — ударил в шею кинжалом, когда они занимались любовью. Понимаешь, Самуил? Когда он был внутри нее. Она билась в агонии, а он в это время продолжал с ней совокупляться. А потом он обезобразил ее труп. Другие девушки присутствовали при этом — все случилось на их глазах. Помнишь вопль прошлой ночью? Это кричала одна из них.
