- Признаться честно – я совсем ничего про вас не знаю, за исключением банальных вещей из вашей биографии. Но разве из дат и событий можно составить представление о человеке?
- Нет, конечно, нельзя. В этом вы тоже правы. Так, что бы вы хотели услышать обо мне? Спрашивайте, я постараюсь быть предельно откровенным, чего не делал уже довольно давно, – император располагающе улыбнулся. Это всегда срабатывало как обезоруживающее средство на представительниц слабого пола. На Беллону, быть может, это тоже могло бы подействовать, если бы она не знала сэра Дерека и если бы не сравнивала с ним каждого мужчину, от мала до велика. Поэтому девушка не растерялась и задала не какой-нибудь глупый и пустой вопрос, а издалека решила приблизиться к тому, что её интересовало. Впрочем, такового было огромное множество.
- Расскажите о своей семье.
Виталий немало удивился неожиданному направлению любопытства своей собеседницы. Но, несмотря на все свои пороки и хитрость, он никогда не нарушал слова, поэтому не отступил и был, как и обещал, откровенен.
- Боюсь вас огорчить, но я знаю о ней не больше, чем это знает любой другой. Мой отец мне неизвестен, а мать порой кажется совершенно чужим человеком, несмотря на то, что она раньше, в моей молодости, часто проводила со мной время, давала уроки жизни, советы, нравоучения. Ничего из её слов я не усвоил и жил так, как считал нужным. Совершенно в этом не раскаиваюсь, так как считаю, что из всех своих ошибок и передряг, в которые мне случалось попадать, извлёк больше пользы и умных выводов, чем если бы следовал книжным и словесным мудростям. А настоящей семьи у меня толком никогда и не было. Не знаю, что тому виной, но, скорее всего, я сам. Моим единственным пристанищем и гаванью во время бурь, устраиваемых судьбой, были лучшие друзья. Их было двое, но зато какие! Им не было цены, как товарищам. Не каждый брат так близок, как был мне близок Робин, кстати, ваш покойный дедушка, и Ти Джей, принц Бероны, из параллельного измерения. Наша троица прославилась на века, жаль, что былое не вернуть…
Император сам подивился, каким разговорчивым вдруг сделался. Но девушка, сидящая рядом, была совсем не такой, какими были люди, попадающиеся ему последние лет двадцать; она с живым интересом и искренностью слушала всё, что он говорил, жадно внимала и ждала продолжения. Поэтому он и открывал душу. Беллона и сама понимала, что ей хочется слушать и слушать.
