Придется ломать крышу. Но как только сорвали первый лист кровли, развеваемый ветром, поднялся огромный столб пламени. В целях безопасности я приказал всем слезать, но в гуле ветра и рева пламени пожара не слышно было моего голоса. Некоторых товарищей, увлеченных борьбой с огнем, пришлось насильно стаскивать с крыши и заливать водой.
Вскоре стало очевидным, что тушить пожар при ураганном ветре невозможно. Из дома спешно вытаскивали мебель, одежду, чемоданы, матрацы, одеяла, простыни. Пламя охватило все здание, и наши усилия развалить стены оказались тщетными. «Эти дома собираются, но не разбираются!» — вспомнил я слова инженера стройотряда В. М. Кунина.
В ужасном настроении были летчики. С каким нетерпением они ждали окончания строительства своего дома, ведь многие из них ютились в палатках и в контейнерах из-под самолетов! Возвращаясь после утомительных полетов, они помогали строителям, пока, наконец, не была завершена внутренняя отделка, установлены трубы и батареи отопления, проведен свет. Но еще не успели подключить силовую линию для питания электрического котла отопления, и воду пришлось подогревать в отопительной системе огневым котелком, установленным в каждом доме только на аварийный случай, если выйдет из строя электростанция. По-видимому, это и погубило одну из наших лучших построек.
До обеда многие отсыпались. Настроение унылое. Летчики ходят, опустив глаза, хотя их никто не обвиняет в случившемся. Очевидно, лучшим лекарством для поднятия настроения будет совместная работа. И после обеда объявляется аврал по расчистке пожарища.
Сначала люди работали мрачно и ожесточенно. Потом остряки начали пускать шуточки, послышался смех, и тяжелая атмосфера рассеялась. А когда стало известно, что на месте сгоревшего дома сегодня же будет начато строительство нового, все восприняли это с восторгом.
Через неделю летчики снова въехали в свой дом…
…Еще 29 января на две наши станции — Оазис и Пионерская вылетели новые смены. На Пионерской коллектив возглавил метеоролог С. А. Павлов, на станции Оазис — аэролог Г. И. Пащенко. До последнего времени в Оазисе велись только метеонаблюдения, теперь же предстояло развернуть аэрологические, актинометрические, теплофизические, магнитные, сейсмические исследования, следить за земными токами и полярными сияниями. В общей сложности — на станциях, в поездах и полевых партиях — вне Мирного находилось 55 человек.
И вот 5 марта вечером с Пионерской поступило не совсем понятное, но тревожное радиосообщение: «Задыхаемся… скорей врача… помощь… кислород…» На этом связь прервалась. Я вызвал Москаленко, недавно вернувшегося из полета, и сообщил ему о тревожной вести.
