Штурман непрерывно ведет подсчеты, определяет высоту солнца, сверяет свои вычисления с данными радиопеленгов, принятых радистом от береговых станций. Наконец он сообщает, что мы находимся в районе 86-й параллели и 180-го меридиана, то есть примерно в 400 километрах от Северного полюса. Как раз в этом месте и предполагается создать станцию.
Лед под нами мощный, но торосистый. Мы внимательно присматриваемся, на карте отмечаем в разных точках подходящие поля, пролетаем над ними еще и еще раз, чтобы отыскать наиболее крепкую и прочную льдину, выдержавшую уже не одно сжатие.
Наконец, после тщательных обсуждений остановились на одной многолетней льдине овальной формы, показавшейся нам наиболее массивной. Ее длина около трех, а ширина — два километра. Видимо, она дрейфует уже не первый год. С воздуха заметно, что поверхность льдины неровная, покрытая снеж-ними застругами. Местами видны холмы и острые гребни торосов.
Самолет пришлось посадить в девяти километрах от этого ледяного поля. 10 апреля штурман определил наши точные координаты: 85°58′ северной широты и 178° западной долготы.
Пасмурный, серый день. Даже торосы почему-то кажутся выше. Лед — изумрудно-голубой. В такую погоду трудно определять расстояния, однако мы вновь отправляемся в разведку.
Полетели на юг и километров за тридцать увидели как будто хорошую посадочную площадку. Но когда приземлились и направились на ближайшее паковое поле, убедились, что льдина малопригодна: большие гряды торосов посередине и по краям сделают ее неустойчивой во время летнего таяния.
Видимо, наша первая льдина подходит больше других.
Так оно и оказалось. При более внимательном осмотре мы пробурили лунки во льду, измерили рейкой его толщину — около трех метров, вполне достаточно, чтобы выдержать любой груз. Значит, здесь можно и жить и работать.
Из состава будущей станции со мной кинооператор Яцун. Евгений Павлович в течение года будет вести кинолетопись научного дрейфующего лагеря. Он ухитрился начать съемку даже в тесной кабине самолета, потом — когда мы обследовали ледяное поле, бурили лед и измеряли его толщину.
Мы с Евгением Павловичем решили разметить место будущего лагеря.
Вокруг нас сплошной стеной громоздились торосы, местами достигавшие шести-восьми метров высоты. Осмотрев поверхность льдины, покрытую жестким, но глубоким и неровным слоем снега, разбили подходящую площадку для посадки более тяжелых самолетов. Собираем палатку, монтируем газовую плиту и баллон, одним словом — хозяйничаем. Заснеженное поле понемногу приобретает домашний, обжитой вид.
