В последующие годы высокоширотные экспедиции уточнили очертания хребта и обнаружили другие поднятия дна Арктического бассейна.
Открытие подводного хребта имени М. В. Ломоносова явилось крупнейшим географическим событием середины XX столетия. Открытие это принадлежит коллективу советских полярных исследователей — ученым и летчикам.
Весной 1950 года для продолжения промера глубин, изучения водных масс и геомагнитной съемки в Цетральную Арктику вылетела очередная высокоширотная экспедиция «Север-5». На этот раз в плане наряду с работой так называемых подвижных отрядов предусматривалась организация двух дрейфующих станций. Одну станцию планировалось создать к северу от острова Врангеля, а вторую — ближе к полюсу, на меридианах Новосибирских островов.
Начальниками этих станций были назначены М. М. Сомов и я.
Но так сложилась судьба, что станцию Сомова в тот год организовали, а создание второй станции отменил начальник Главсевморпути А. А. Кузнецов.
Помню, солнечными морозными апрельскими днями мы находились на острове Котельном и сортировали грузы будущей дрейфующей станции.
В Центральной Арктике под руководством наших друзей — океанографов А. Г. Дралкина, К. А. Сычева, А. Л. Соколова работали три подвижные научные группы. А мы готовились на берегу к длительному дрейфу. Наконец нам сообщили, что льдина для станции выбрана и на нее вылетели радисты. Но из Центральной Арктики поступили тревожные вести — в районе предполагаемой станции происходит сильная подвижка льдов, льдину раскололо. Я много часов сидел на радиостанции и следил за развитием событий. В конечном счете руководство экспедиции приняло решение базу на льдине ликвидировать и нашу станцию в этом году не создавать. Нам предписывалось возвращаться домой.
С тяжелым чувством я пошел передать эту весть моим товарищам. Перед тем как покинуть берег, мы истопили жаркую баню. Часть людей уже вымылась, а часть мылась, но все, как один, наголо постриглись в ожидании долгого дрейфа. Посмотрел я на голые головы моих предполагавшихся соратников и попросил доморощенного парикмахера снять и мои волосы. Только когда меня остригли, я прочел телеграмму с печальным известием.
Мои товарищи разъехались к прежним местам работы: в Москву, в Ленинград, некоторые вернулись в Арктику — на полярные станции. Но многие из них просили меня на прощание иметь их в виду при комплектовании в будущем новой дрейфующей станции. И этого времени мы дождались… Через четыре года.
