— Мы редко видим окрестности нашей станции, — говорят «пионеры». — Постоянно горизонт затянут снежной пеленой поземки.
Зимой — в июне, июле, августе и сентябре — температура воздуха здесь редко поднимается выше 50 градусов мороза. Самая низкая температура была измерена в августе 1956 года — минус 66,8 градуса. И это не случайность, это устойчивые, жестокие морозы. Так, например, средняя месячная температура июня в 1956 году была минус 43,6, июля — минус 47,7, августа — минус 53,3 градуса. А самая высокая температура летом — в декабре — минус 13 градусов.
Ветер и холод на Пионерской делают ее одним из самых суровых мест земного шара, где только пришлось жить человеку. Может быть, в Антарктике есть места, еще более суровые. В ближайшее время мы, вероятно, узнаем и это.
Обратный путь от Пионерской до Мирного занял трое с половиной суток и прошел благополучно. Лишь на последнем переходе мы чуть-чуть не попали в зону ледниковых трещин из-за так называемой «белой тьмы». Это явление наблюдается только в полярных странах при однотонной снежной поверхности в сочетании с белыми облаками. Световые лучи, пробивая слой облачности, падают на белую снежную поверхность. В других широтах рассеянный свет в значительной мере поглощается многоцветной поверхностью. Здесь же световые лучи отражаются снегом вверх, к облакам, от облаков — вниз, к снежной поверхности. Пространство между снегом и облаками становится подобным гигантскому зеркальному залу. Свет льется со всех сторон. Поэтому нет никаких теней и, несмотря на обилие света, ничего не видно.
Мы оказались словно в огромной бутылке с молоком. Шли по счислению, хотя сознавали, что небольшое отклонение от курса может привести к гибели. Ближе к Мирному, на крытом спуске к морю, имеется лишь узкий безопасный проход, а вправо и влево от него лабиринт трещин-пропастей.
Внимательно, до боли в глазах смотрели мы вперед и по сторонам и ничего не видели.
Несколько лет назад американские летчики, попав в молочный туман, врезались в склон континента, и некоторые из них спаслись только чудом. Но на наше счастье, когда склон стал особенно крутым, белая пелена внезапно поднялась, и на севере, внизу засинело море. На его фоне стеной встали исполины айсберги. Пологим куполом с белым венцом сияния над ним — отблеском белоснежной поверхности — вырисовывался остров Дригальского. Никаких вех или знаков, обозначающих проход к Мирному, не было видно, берег за крутым склоном еще не различался, поэтому трудно было определить, куда мы зашли.
