В зале резко потемнело, словно огромная ладонь в один момент погасила все лампы, оставив только очаги зеленовато-синей плесени на потолке, что разливала по земле призрачный, едва уловимый свет.
Бальтазар приосанился, когда над краем площадки вздулся темный пузырь. В густом сумраке сверкнула пара желтых глаз; а модификация зрения помогла капитану рассмотреть детали.
Сразу стало понятно, почему так нестерпимо воняло псиной.
Существо и правда походило на собаку. Здоровенная мохнатая тварь, с пастью такого размера, что там мог бы поместиться ребенок целиком. Казалось, что ее морда раскрывалась на все сто восемьдесят градусов, а внушительные клыки тускло поблескивали от слюны. Вязкие тонкие нитки тянулись вниз, до самой земли, и зверюга дышала так хрипло и жадно, что по спине де Сото побежали мурашки.
Ног у твари, правда, было на пару больше, чем у обычной собаки.
Жуткое паучье отродье. Страшно было даже представить, каким образом получился такой “красавец”.
Пение смолкло. Вокруг площади воцарилась гробовая тишина.
Падальщики не двигались: застыли каменными изваяниями у самой границы арены. Казалось, что они даже не дышали и не моргали, чтобы не пропустить ни единого момента из предстоящего веселья.
Псина угрожающе качнулась. Раскрыла пасть, демонстрируя себя во всей красе.
Бальтазар повел плечами, размял шею. Под кожей вспыхнули голубым ленты татуировок.
Бой мог затянуться.
Тварь издала хриплый вой и бросилась вперед: просто сорвалась с места, рассчитывая порвать противника парой точных ударов. Бальтазара спасла только реакция и модифицированное зрение. Будь у него глаза, как у обычного человека, – и замах лапой прошелся бы прямо по животу, разбрасывая вокруг ленты блестящих внутренностей.
Скорость у псины была запредельная.
Откатившись в сторону, капитан вскочил на ноги и увернулся от еще одной смертоносной дуги, нацеленной в горло. Рванув вперед, он оказался вплотную к противнику.
Самым простым было бы – свернуть собаке шею, но у Бальтазара был другой план.
Ухватившись за жесткий загривок, он оказался на спине чудовища и сжал бока ногами. Пальцы вцепились в шерсть намертво – теперь тварь могла бы его скинуть только с собственным скальпом. От пальцев к массивному черепу потянулись тонкие нитки. Человеческий глаз бы их даже не заметил, но капитан отчетливо видел продолговатое бледное свечение.
Они пробрались сквозь густую шерсть, впились в шкуру – и зверь завертелся волчком, захрипел, и внушительные челюсти клацнули прямо у щеки капитана.
